Знала бы Саломея, какое впечатление оставила на пару со своим затылком. Женщины не умеют так сексом заняться, как она – испортить утро, а потом вечер. Она бы собой гордилась. Если бы знала.
В кино она затесалась, на самом деле, от безысходности. Саломею Уайлдсмит раздражали рабочие часы. В Великобритании все закрывается ужасно рано, и вместе с лавками закрываются многие полезные связи. Официальные лица отправляются домой, пить чай и думать об ужине, неофициальные лица выходят на неофициальную службу, но последним Саломея уже отловила, кого хотела. Новостей не было. Шкатулки тоже. Это не удручало, но хотелось сделать больше. Хотелось поторопить время, чтобы уже утро, и можно было еще как-то продвинуться с поисками.
Маггловский Лондон она тоже знала неплохо, и тоже с юных лет, потому что ну как ей было туда не соваться. Формально, росла она у волшебников, но хватало родственников-магглов, чтобы отлично знать их уклад, и тот факт, что у маггловского Лондона тоже есть подполье, куда течение жизни нет-нет да выносило настоящие магические артефакты. Некоторые магглы верили, и не все из них беспочвенно. Если вещь заговорить правильно, работать она будет и в маггловских руках. Правда, Министерство такие штуки сечет и обычно отбирает, оставляя неволшебникам лишь легенды и идеи для фильмов, но шкатулка имеет вид обычный, и зачарована неоднозначно.
Так, к концу вылазки в маггловский Лондон, время уж подобралось к последнему сеансу, а энергии у Саломеи оставалось, хоть отбавляй. Проходя мимо кинотеатра, увидела знакомое название, и решила растратить остатки сил, сидя на одном месте, очень логично, но хоть отвлечется. Это полезно, помогает не замылиться взгляду на жизнь.
План работал ровно до тех пор, как в затылок прилетел попкорн.
Саломея обернулась. Хорошо помнила, что пришла одна, в пустой зал. Сейчас в темноте удалось разглядеть лишь еще один силуэт, автоматически ставший главным подозреваемым. Едва ли попкорном кидался человек с аппаратом. Не оборачиваясь больше, Саломея выдержала еще очередь из воздушных зернышек, продумывая план действий. Вспомнила, что себе тоже взяла ведро. План зародился быстро, только нужно было выяснить, кто у нее за спиной. Ошибочно было в маггловском кино автометически предполагать маггла. По себе знала – полукровки и магглорожденные втайне посмеивались над чванливой аристократией, воротившей нос от всех маггловских изобретений, включая кино и песню Dancing Queen. Одна Саломея могла кривляться за всех четырех членов шведской группы, и никто не вкладывал столько чувства в Богемную Рапсодию, сколько она. Весь жанр диско был порожден для Саломеи, и Саломея была порождена двигаться только в нем – пешком, бегом, на работе, дома и в постели.
Однако, очень уж точно и быстро летели в темноте облачка попкорна. Саломея сделала вид, что манящее заклинание произнесла, или даже подумала случайно. Дала ему подействовать несколько секунд. Официальное лицо не появилось, а эти ребята реагировали быстро, в любое время суток. Отлично, значит, можно продолжать. Саломея перехватила палочку. Во мраке кинотеатра, к потолку, а затем к заднему ряду устремилась завитушка попкорна из ведерка Саломеи. Затем еще одна. Саломея была существом стремительным, достаточно нетерпеливым, но ради выходки сохраняла воистину каменное самообладание. Терпела попкорн в затылок, да еще и использовала его в своих целях, незаметно и тихо скапливая над головой загадочного незнакомца попкорновое облако.
Это примерно так же интересно, как кино.
Израсходовав почти все свое ведро, Саломея наконец обернулась, облокачиваясь на спинку своего кресла. Помахала силуэту пальчиками, затем подняла палочку, и махнула направлением вниз. Согласно заданному таким образом курсу, на силуэт обрушился весь попкорн из под потолка.

Плюх действительно вышел знатный. Саломея, как в лучших кинофильмах, взглянула на Рэйнера, взглянула вниз, а там уж рефлексы сработали, даже слегка побитые мороженым. Первым рефлексом волшебника всегда был и оставался один – вцепиться мертвой хваткой в палочку. Ну, Саломея полагала, что это должно быть первым, главным, если не единственным приобретенным рефлексом. Выпустил из рук палочку – все, ложись и помирай, а не выпустил, так при должных знаниях и над бездной можно мост сотворить, и огонь инквизиции превратить в массаж, и под водой вдохнуть.
Пожалуй, по ее мнению, не рефлексом, но логичным навыком были невербальные заклинания. Когда иногда нужно подслушивать, сидеть тихо, то этот навык отрабатывается отлично, пусть и приходиться поорать мысленно на палочку. Ни у кого невербальное колдовство так не отточено, как у искателей приключений, разорителей могил и любовников, спрятавшихся в шкафу. Саломея за время своих странствий примерила на себя две из приведенных трех ситуаций, и могла бы подтвердить, что навык незаменим.
Особенно если произносить заклинания мешают не то чтобы заклинания, а как бы... Законы физики. Барахталась во всей своей мантии, прическе и остатках мороженого она скорее для виду, тем временем касаясь кончиков палочки губ. Вокруг рта и носа вырос пузырь воздуха, ставший своего рода маской. Долго не продержится, и не подходит для общения с лохнесским чудищем (Саломея проверяла), но для короткой экстренной ситуации – вполне.
Ситуация была экстренной. Саломея перестала барахтаться. Уперевшись в стенку бассейно, незаметно подтянула себя вниз. Рэйнер человек предусмотрительный – сам заляпал ее колой и мороженым, сам окунул отстирать. Топить ее он не собирался, Саломея эта знала. Не настолько она его еще достала, и не настолько он отмороженный. Плохо представляя себе посекундную физику процесса смерти от попадания воды в легкие, Саломея ориентировалась приблизительно – пока воздух в теле еще не вышел, оно должно так-то возвращаться на поверхность, потому не стала совсем залегать на дно. Опустив голову и как бы согнувшись, она прятала и свое лицо, и палочку, под собой же. Ей только еще, еще секунду протянуть, чтобы Рэйнер почувствовал хоть отдаленную тревогу, хоть немного сомнения, сделал бы шажок чуть-чуть поближе...
Впрочем, она в любом случае теперь достанет. Направить палочку вниз, в пол, отталкивающее заклинание, которое вытолкнет саму Саломею на поверхность в большей силой, чем она способна развить сама. А затем – ловко повернуться, укладываясь животом на такой же мертвой хваткой не уступающей ни в чем правой руки вцепиться в ногу Блетчли, и тащить, тащить его за собой в прозрачную хлорированную пучину.

Такое Саломея пробовала проделывать только один раз, но пробовала, больше из любопытства, чем из реальной нужды, хотя были ситуации, где почти пригодилось (например, когда она прыгала в Сену, уходя в ночи от парижских Авроров – спросите ее как-нибудь, она с удовольствием расскажет эту историю, в лицах, и потом сотрет из памяти, чтобы не донесли). Пробовала еще в школе, задавала вопрос преподавателю уже на бегу к Озеру, с тем чуть сердечный приступ не сделался, бедняга вспотел на всю лысину.
Однако, опытным путем семнадцатилетняя Саломея тогда доказала, что и из воды можно аппарировать.
Выпустив Блетчли из цепкой хватки, оставив мокрой одну лишь только его штанину, она снова затихла, перегруппировываясь. Ей хотелось рассчитать трюк как можно более точно, раз уж в прошлый раз не получилось. Она его окунет, хочет он того или нет. Тут главное сосредоточиться. Это не настоящая дуэль. Не насмерть, и не за ценный приз. Так, двое взрослых людей дергают друг друга за косички на взрослом уровне, а такие стычки, как и словесные, Саломея любила вносить приукрасы, определенную театральность. Живет один раз, пан или пропал, все такое. Раз уж затея смеху ради, то надо и думать не в ключе серьезной атаки, хотя мастерства тут требовалось не меньше.
Сосредоточиться. Четко ощутить всю одежду, где она и какова ее физика.
Минута проходила за минутой, плеск воды становился все более размеренным. Ничего не происходило, Саломея не всплывала, не атаковала. Наконец вода сделала свое дело, и вынесла в поле зрения мистера Блетчли... То, что осталось от мисс Уайлдсмит. На поверхности покачивалось то, что, несомненно, было ее сегодняшним ансамблем, однако самой Саломеи посреди мантии уже не было.
Аппарировать не только из воды, но еще и из собственной одежды... Появишись в дальнем углу за спиной Рэйнера, Саломея тут же, не заботясь, на самом деле, увидел ли он мантию и успел ли заволноваться, вскинула палочку, отправляя ему в спину толкающее заклинание.

Тут было понятно, что если бы мистер Блетчли планировал себе голых барышень, но имел бы не только полную возможность, но и широкий выбор кандидаток. Однако, Саломея к ним не принадлежала, она тупо не стеснялась и использовала данное ей, как оружие и эпатаж. Хотел того мистер Блетчли или нет, но была та доля секунду, в ходе которой он окидывал ее взглядом. Говорят, согласно легенде, шотландцы тоже в бой носили свои килты, чтобы срывать их и бежать в атаку, устрашая противника тем, что под. Как минимум – отвлекая. Саломея приняла этот концепт и вместе с ним пошла дальше.
Ей нужно было замешательство Рэйнера, чтобы самой подскочить к бортику, уворачиваясь от своей одежды, и палочкой раскидывая ее в стороны. Чтобы она да испугалась своего лифчика, пусть и в лицо. Судьба тряпок ее совершенно не заботила, не в тот момент, когда мистер Блетчли вылезал, неловко и достаточно медленно. Этого мгновения, когда ему нужно было подтянуться и сесть, Саломее хватило. Она, уже тоже безо всякой палочки, попросту пнула его, метя в копчик. Да, у нее поболит нога, зато Блетчли окунется еще раз.

Он и окунулся. Вслед за еще одним возмущенно-удивленным выдохом Саломея услышала глухой стук, ее противник ушел под воду, но не поспешил оттуда возвращаться. В отличие от некоторых, Саломея осталась на краю, сразу посмотреть, как там чего. Если Блетчли притворялся, то она не собиралась жалеть о своем порыве прыгнуть следом и вытащить его. Не до конца отмороженная, да и звук удара ей не понравился. Нырнув, Саломея почти сразу сообразила, что ее опасение подтвердилось, потому что Блетчли не сопротивлялся, не устраивал подлянки, и вообще не подавал признаков.... Саломея рванула его вверх, к поверхности, и на себе вытолкала на бортик обратно. Повернула на бок, посмотрела затылок. Подлянки все еще не следовало, да и рука Рэйнера, державшая палочку, ослабла, хоть и не выпустила ту полностью. Даже когда Саломея ее взяла, чтобы затолкать ему же в карман.
Ее собственный мозг, ни об о что не ушибленная, тут же переключилась в режим первой помощи. Голова – предмет темный, но спасать надо, не бросать же балбеса, решившего развлечься на последнем сеансе кино с барышней, и совсем не в том смысле. Перво-наперво, она аппарировала, вместе с Рэйнером. Домой, к себе, куда еще. Не знала, где он сам живет, а в клинике будут задавать ненужные вопросы, типа "Мэм, почему вы голая?" У себя дома она может заниматься врачеванием нагишом, и никто слова не скажет. Правда, она все-таки накинула халат, валявшийся на кровати, на его место уложила Рэйнера, заклинанием избавила от одежды его, сразу, правда, пряча весь вид под покрывало. Можно считать, что и в этом они квиты.

Хорошо, что она аптекарь, все под рукой есть. Отбросить подушку, правильно уложить пострадавшего, проверить пульс и дыхательные пути, а дальше только приводить в чувство. Ушиб не кровоточил, и, по приблизительным расчетам Саломеи, не должен был оказаться серьезным. Не отходя от постели, от приманила себе стул и свою дорожную "аптечку", которая, созданная по вдохновению со швейных шкатулок, раскладывалась в небольшую лабораторию. Саломея отыскала один пузырек, смазала его содержимым ушибленный затылок и виски Рэйнера, затем вторым обрызгала платок и сунула ему под нос. Свободной рукой держала его запястье, бдительно считая пульс.
– Мистер Блетчли, – достаточно громко, но и так, почти ласково позвала Саломея, чтобы не пугать.

Отредактировано Salome Wildsmith (2017-08-09 22:55:31)

Голый мужчина, которого выворачивает в ванной Саломеи – само по себе не новая для нее ситуация. Ориентируясь по доносящимся из-за двери звукам, она рассчитывала время, преспокойно сходила за стаканом, в него всыпала еще какой-то порошок, влила воды... Полы ее наспех даже не завязанного халата драматично развевались, пока она ходила по квартирке, но, кажется, им с Блетчли уже просто не о чем друг перед другом смущаться.
Жидкость в стакане помутнела и стала бледно-синей, и тогда Саломея наконец наведалась проведать своего пациента, захватив еще завернутый в тряпицу лед.
– Все? Мистер Блетчли, выпрямляйтесь медленно, чтобы не стало хуже, – попросила она, и в ее голосе было поровну безразличия и строгости. Вырубится снова – она уложит его снова, не вопрос, приведет в чувство, только он же опять возьмется за свое, вертеться, озираться и бегать с возмущенным видом, как будто не он бросал поп-корн ей в спину, да еще и первый начал вообще.
– Холодный компресс поможет от боли, – пояснила она, опуская руку с тряпицей навстречу затылку Рэйнера, – Тихо, тихо, ну, давай, подымайся.
Не шатался и не валился с ног – уже хорошо. Саломея дождалась, чтобы Блетчли выпрямился, так и держа руку на его затылке. Очень красиво со стороны смотрелось, как будто она его обнимает. Особенно на таком фоне. Сперва Саломея подала ему воды, прополоскать рот, затем поднесла стакан с голубой жидкостью.
– Это все внутри успокоит, что еще не вылезло наружу, и немного ободрит. Тебе нельзя засыпать сейчас, – несмотря ни на что, Саломея ровно и нормально объясняла, потому что шалости закончились. Бесы не исчезли из ее глаз, тон был почти, почти приятельским, что некоторых и раздражает, но сейчас в ней основное место занимал профессионал. Надо помочь.
– И пойдем, нужно лечь еще. Легкое сотрясение, но и его необходимо перележать, – оставив стакан и дернув шнур, она подтолкнула Рэйнера обратно в комнату, и к постели, – Очень рекомендую не спорить. И не пытаться аппарировать. В таком состоянии это может закончиться очень плохо.

– А у меня в трусах имя не вшито, как у детсадовцев, – невозмутимо откликнулась Саломея, поправляя за головой Рэйнера подушку, и аккуратно прилаживая тем компресс. Махнула палочкой, чтобы тряпица со льдом не разворачивалась. Совершенно не боясь потенциальных и даже весьма вероятных возражений, она дотронулась тыльной стороной ладони до лба Рэйнера, но осталась довольна.
Если ее вещи и найдут, то только мантия покажется им странной, остальное просто старомодной брошенной одеждой. Сумку и палочку Саломея дернула с собой при аппарации из бассейна. Правда, если там есть камеры, и охрана захочет уточнить, откуда одежда, то они увидят и появление странной парочки, но как только кто-то увидит запись – должен отреагировать специальный отдел, потом коллеги Блетчли будут решать вопрос.
Саломея взглянула на часы.
Рэйнер оправляется хорошо. Вероятно, она успеет улучшить его состояние до полностью безопасного, дать снотворного, и вернуться в бассейн, чтобы подобрать мантию и проверить камеры. Если они есть – проще сразу дать знать в отдел объяснений, там умеют это исправлять. Впрочем, это потом. Сперва пациент.
– А пока я тебе объясню, что мы будем с тобой делать, – сообщила она, и поднялась, – При резком ударе сам мозг врезается в стенку черепа изнутри, и это его повреждает. Меняется химический уровень, кровь попадает в защитный слой между мозгом и черепом, это ослабляет нейроны, которые посылают информацию от мозга к нервным окончаниям и обратно. Оттого нарушение координации и головокружение. Магия, особенно магия на аппарацию, черпает мозговой ресурс, потому тебе нельзя аппарировать сразу после удара. Напряжение может кончиться тем, что ты отключишься посреди перемещения, и тогда тебя по кускам придется собирать. Нам нужно восстановить этот защитный слой. 
По переезду Саломея разбирала свои вещи хаотично. Часть еще попросту добиралась по почте, но книги она везла с собой. Две из них отыскала на полупустой полке. Маггловский справочник, и магический. Открыв каждый из них на нужной странице раздела о сотрясениях, подала обе Рэйнеру.
– Не напрягай глаза, но ты будешь знать, что я в тебя вливаю. Вливать я буду вот это, – она ткнула ему пальцем в описание зелья, свертывающего кровь в голове, – Это зелье чаще всего используют на игроках в квиддич. Бладжеры, биты – там часто страдают головой. А иногда еще и травмы бывают. Ха!
Она усмехнулась своей шутке, но продолжила серьезно.
– Дальше. Мозг сам займется починкой того, что нарушено. У тебя не тяжелые симптомы, ты все помнишь и разговариваешь, значит, повреждения незначительные, однако, нейроны тем не менее пострадали, и восстанавливать их тело не может. Без помощи магии. Я применю вот это заклинание, – она перелистнула, и показала страницу с описанием заклинания, – Его функция заключается в том, чтобы в мозге восстановить то, что возможно, и предотвратить излишнее воспаление. Это нужно сделать вскоре после зелья от крови, и палочку нужно держать у твоего затылка в течении нескольких минут. Таким образом мы устраним большую часть последствий, и практически всю опасность. После – можно будет спать, да и нужно.
У себя в аптекарской шкатулке она нашла крошечный флакон, и достала пузырек, который снова-таки протянула Рэйнеру, убедиться, что он соответствует описанному в книге.
– И не беспокойся, это не я варила, купила в Швейцарии. Полезный элемент домашней аптечки, при ударе головой предотвращает серьезный вред, – она откупорила пузырек, и капнула три капли в стакан, плеснула сверху воды, буквально на один глоток, затем отдала тот Рэйнеру, – Давай залпом, а то оно мерзкое до жути.

Помимо желания покрасоваться и испуга в Саломее еще водилась адекватность, ну и профессионализм. Это в больнице можно более-менее слепо доверять тому, что просит выпить или вкалывает колдомедик, а в тесной квартирке в Лютном...
Саломея с самого начала не хотела, чтобы Рэйнер ее боялся. Будь у нее желание вселить страх – она бы вслелила, примерив другую маску, другие методы. У нее были способности достаточные для того, чтобы быть опасным и сильным противником, только необходимости не хватало, и серьезного зла она Блетчли не желала. Заявилась за помощью, а потом встретила случайно, но воспользовалась возможностью врезаться в память, пусть и раздражительностью.
Ответного раздражения Рэйнер не вызывал. Вероятно, познакомься они при других обстоятельствах, он регаировал бы иначе, но теперь уже они этого никогда не узнают. Несмотря ни на что, Саломея должна была помочь больному, а обстановку вокруг него сделать спокойной и безопасной, пусть даже в тесной квартирке в Лютном. К счастью, Блетчли как будто перестал бурчать, вытерпел все процедуры, значит, самое тяжелое позади.
В том, что он имитировал такое внезапное покладистое спокойствие Саломея заподозрила его в момент аппарации обратно, в бассейн, но не заволновалась. Едва ли он что-то успеет натворить в ее квартире, а красть у нее нечего, после ограбления банка-то.
Выловив свою одежду, она оглянулась, убедилась, что камер в бассейне нет, но тем проще, можно сразу аппарировать домой, чтобы застать Блетчли возле ее сундука. Как будто человек с ее опытом путешественника станет небрежно запирать ценные вещи. Смерив своего ободрившегося прямоходящего пациента взглядом, Саломея криво усмехнулась, стрельнула глазами по точкам свечения, и невозмутимо махнула волшебной палочкой. И ее ком одежды, и Рэйнера, расправился и улетел в коридор, медленно сушиться. Процесс быстрее, чем у магглов на батарее, но наполняет помещение сыростью и паром, потому подвешивать лучше за дверью.
– Не спится? – хохотнула Саломея, – Только лед забыл.
Она махнула палочкой еще раз, и сверток льда оторвался от подушки и полетел обратно к затылку Рэйнера, как бы прилипая к тому.
– Ну и чего ты ищешь? – Саломея еще раз оглядела свечение. Она знала, что в тумбочке, и зачем огрызок яблока, а вот на книжной полке что-то светилось. В одной из магических книг обнаружилась маггловская банкнота, американская, прямо с президентом. – О, презент мне от меня. Люблю такие сюрпризы.

Ничему Саломея не удивлялась за... Сколько уж прошло? Дней шесть, с ее приезда? Меньше недели. Она не рассчитывала ни на какой результат за неделю. Тем более не ждала расторопности от сотрудника Министерства, неважно насколько раздраженного ее появлением и всем образом в целом. Саломея лишь ставила задачу, и обращала внимание. В конце концов, не она одна приходила к государству с вопросом о том, что теперь ограбленному волшебнику делать, и как будут возращаться бабкины винтажные панталоны и прочие фамильные ценности.
– Я никогда загадочно не краснею, – Саломея вскинула голову с тем же достоинством, с которым смотрел Рэйнер, правда, ее все равно пробивало на поржать, – Я рассказываю открыто. В подробностях. В какой позе, сколько раз, и каковы размеры. Даже если ничего не было. Так и о тебе расскажу.
Убрав американскую банкноту так, чтобы потом ее все-таки найти, и не случайно, Саломея вернулась к сундуку.
– А почему ты решил, что все объяснения кроются вот в этом сундуке, кстати, м? Или он выглядит так, как будто непременно хранит страшные тайны? Нет, сундук отличный, я не спорю, очень внушительный и загадочный, – она наклонилась и аж похлопала тот рукой, как преданную собачку, – Но почему ты решил, что все ответы там? Впрочем, раз ты у нас профессионал...
Вытащив свою палочку, Саломея начертила ею на крышке какую-то руну, раздалась череда приглушенных щелчков... Открывала крышку Саломея театрально, как фокусник, демонстрируя ловкость рук и никакого мошенничества, чуть не напевая себе саундтрек. Сперва большая крышка, затем дальше, к свечению, для этого открыть одно из внутренних отделений, еще дальше, там как раз мелькает ворохом нижнее белье – ну конечно, именно в таком ворохе любая приличная женщина станет прятать все самое сокровенное. Да, показался бархатный мешочек, даже довольно крупный. С загадочной усмешкой на губах Саломея бросила мешочек Рэйнеру.
– Не бойся, не укусит.
В мешочке оказались дамские гигиенические принадлежности для использования раз в месяц. Припрятанные по привычке, потому что жить за время путешествия приходилось в разных условиях. В сундуке все еще светилось. Она достала и тот предмет – шкатулка попроще, а в ней украшения же, Саломея ведь девочка, не смотря ни на что, а после происшествия в банке надо ценные вещи хранить под замком. Свечение все не унималась, и следом Саломея все так же спокойно вытащила и подала Рэйнеру тетрадь с исследованиями сонных зелий. Спрятать лучше всего, положив на виду, ну или в данном случае  – отдав прямо в загребущие руки. Не волновалась Саломея вполне искренне. Зельеварское исследование, скучные рецепты и схемы – что он там вычитает? Не написана же там красными буквами биография Лавинии Уайлдсмит и нет описания веретена. Тетрадь и тетрадь, исследования и исследования.
– А касательно моего дела – я же тебе тогда все сказала. Есть спекуляции на тему того, что в шкатулке, семейные легенды, – это была кристально чистая правда, – Я сказала тебе, что бабуленька наша ее заколдовала да решила помереть с тем, как ларчик открывается, и вот с ее смерти никто замок одолеть не может. И как, скажи на милость, я узнаю, что там? Подозреваю, что нечто ценное, возможно – революционное, раз она так расстаралась, потому мне и хочется нашего Бертольда-Шварца добыть обратно.

– Сказок начитался? – фыркнула Саломея, и как усядется на постель, в ноги Рэйнеру. Длины кровати хватало, чтобы она ему даже не мешала, пока не начнет щекотать пятки, а этого она делать не станет – еще лягнется.
Она вдруг совершенно искреннее зевнула. Час был поздний уже тогда, когда они собрались в кино, теперь же время давно перевалило за полночь. Впрочем, судя по всему, Рэйнер нормально поправляется, его молодость и общее здоровье были тому залогом, скоро можно будет уложить его спать.
– Была какая-то ведьма... Которая усыпила толпу народа, но то был Напиток Живой Смерти, его все знают, – откинувшись спиной на стену, Саломея посмотрела в потолок, – Кажется, она его как-то распылила, что там полный дом народу слег. А я так, изучаю возможности, можно ли хоть теоретически пойти дальше. Открывают новые травы, или там... Способы их применения, зельевары изучают новые методы... Кхм, зельеварения.
По прежнему в речи Саломеи не было и слова лжи. Все правда, потому что она действительно талантливый зельевар. Вот только ее пра-пра-пра-бабушки не могли касаться нынешние новейшие методы, но это пустая формальность. Может, она открыла что-то уже тогда, и никому не сказала.
– У меня снотворные зелья и противоядия неплохо получаются, вот я и занимаюсь, пока идет, – вспомнив, она ввернула любимую деталь из прошлого, – Так ведь бабка моя, от которой шкатулка, тоже зельями увлекалась. Но у нас много талантливых женщин в роду. Зельевары, алхимики, целительницы... Слышал о такой – Игнатии Уайлдсмит? Ну, которая изобрела летучий порох? Вот она, по записям современников, очень талантливая была по всему... Пороховому. И нет сейчас волшебника, который не знал бы ее изобретения. Я тоже так хочу. Чтобы все знали, и чтобы меня поместили на карточку в шоколадные лягушки, можно даже при жизни.
Еще помолчав, Саломея зыркнула вбок, на Рэйнера, все еще захваченного ее тетрадью, и стала смотреть в пустоту перед собой.
– И вдруг в шкатулке помимо порнографии еще исследования моей бабушки... Должна же быть причина. Почему она так ее законопатила. Слышь, Блетчли, – она дернула Рэйнера за большой палец ноги, – Ты хочешь на карточку в шоколадные лягушки?