Бёрк сидел в глубоком кресле и, нахмурившись, читал увесистый фолиант, позаимствованный из Запретной секции библиотеки Хогвартса. Книга была старой и не очень познавательной, содержавшей в себе много сомнительных и опрометчивых утверждений, но поскольку ее автор был одним из первых магов, рискнувших хоть как-то упорядочить сведения о темной магии, Карактакус решил прочитать ее для общего ознакомления, не надеясь обнаружить в ней хоть что-то новое. И его ожидания полностью оправдались: трактат представлял собой труд человека, слишком предвзято относившегося к запретным искусствам, чтобы здраво оценивать их потенциальную мощь и силу. Текст пестрел экспрессивными выражениями, не уместными для серьезного научного труда, каким самонадеянно пытался выставить свою рукопись автор.
Бёрк внимательно, но не без насмешки рассматривал гравюру, изображавшую «бездушных мертвецов», как именовал инферналов автор, когда дверь в его кабинет без стука распахнулась и на пороге возник Ремус Люпин, тот самый мальчишка-оборотень, под покровительством директора Дамблдора проникший в Хогвартс и обучавшийся в замке так, словно имел на это полное право.
Не произнеся ни единого слова, подросток прошел внутрь и, поспешно закатав рукав рубашки, вытянул вперед руку.
Происходившее было так необычно, что Карактакус не сразу нашелся, что сказать, а потому несколько минут молча сидел в кресле и рассматривал юношу так, как до этого рассматривал картинки в книге: изучающе пристально и безучастно.
Медленно поднявшись на ноги и осторожно закрыв ветхий фолиант, не забыв заложить страницу, на которой его чтение прервали, Бёрк подошел к Ремусу и заглянул в его, казалось, остекленевшие глаза, не выражавшие ничего, кроме полного безразличия.
«Империо?» - нахмурившись, без какого-либо удивления подумал Карактакус: после обнаружения в Хогвартсе хоркрукса рядовым темным проклятием его было не впечатлить. Судя по тому, что мальчишка пришел в кабинет ЗоТИ незадолго до полнолуния, его кровь интересовала не одного только Бёрка. Попытка Присциллы обезопасить Люпина от возможного отчисления и разглашения его тайны на всю магическую Британию внезапно приобрела совсем другой смысл. Карактакус не мог винить женщину за желание сохранить рядом с собой столь ценный для опытов экземпляр. Возможно, он и сам бы так поступил, если бы имел возможность.
Бёрк посмотрел на вытянутую руку мальчишки, прикидывая, насколько опасным может быть обновление наложенного миссис Мальсибер заклятия, а потом вытащил волшебную палочку и тихо произнес: «Finite Incantatem!»
- Мистер Люпин, Вас не учили, что врываться в чужой кабинет без стука крайне неприлично? – сурово поинтересовался он, когда взгляд мальчишки стал более осмысленным. Вероятно, стоило сообщить о произошедшем Дамблдору, но Карактакус не собирался помогать тому, кого считал недостойным занимать должность директора, а еще он не хотел вредить репутации семьи, главу которой условно считал своим другом.
- Итак? – он вопросительно посмотрел на мальчишку, будто бы ожидал от него каких-то внятных разъяснений.