Беллатрикс Лестрейндж.
Белла пробовала новое сочетание на вкус.
Беллатрикс Лестрейндж. Теперь она — Лестрейндж.
От духоты, толпы и музыки начинала болеть голова.

На свадьбе ей необходимо было вести себя лучше, чем когда-либо, это её отец весьма чётко дал понять. Ей нужно было не упасть в грязь лицом, ничего не испортить и продемонстрировать себя с лучшей стороны не только, как мисс Блэк, но и как теперь уже миссис Лестрейндж.
Бел-ла-трикс Ле-стрейндж.
Как же это было странно.

К концу празднования Белла устала улыбаться и подавать руку для поцелуя. Ещё устала бесконечно находиться рядом с мужем — мужем, Мерлин мой, — ей очень хотелось уйти. Взять сестру, запереться в комнате и читать вместе с ней что-нибудь... Да хоть сказки, которые они любили в детстве. Снять с себя дорогое платье и мантию. Выловить из волос заколки и шпильки, распустить волосы по плечам, снять душные туфли. Упасть на холодные простыни, забраться в одеяло и уснуть.
А проснуться уже в собственной комнате, желательно полгода назад, когда всё ещё было по-старому. Но теперь по-старому уже не будет и, спасибо тебе, дорогая не-сестра, слишком быстро, чтобы Белла успела это обдумать по-настоящему. Да, она злилась. Очень.
Хотя сейчас ей начинало хотеться спать или просто забыться где-нибудь в углу, но приходилось принимать поздравления, вести беседы и танцевать. К еде она практически не притрагивалась. Тошнило.

— Всё в порядке. Я так счастлива, — отвечала она, если спрашивали, но вопросов практически не было. Невеста просто нервничает, разве, не очевидно? К тому же, каждый приглашённый гость наверняка на собственной шкуре знал, что такое брак для девушки из их круга. Белле повезло больше многих: её партия была во всех отношениях выгодна, да и брак, если бы не особые обстоятельства, мог бы не состояться ещё пару лет, чему, видимо, оба брачующихся были бы чрезвычайно рады. С женихом — мужем — они практически не говорили, наедине тем более: так, чтобы совсем начистоту, без притворства. Встречи, навроде их первой, когда их оставляли наедине, всё же были продиктованы условиями, и Белла не имела права их нарушить. Рудольфус, очевидно, тоже. Оба были рабами системы не меньше, чем каждый находящийся в этой комнате.
Что ж, оставалось надеяться, что и в таких условиях можно построить счастливый брак и прочее, прочее, прочее...

Празднество подходило к концу, гости начинали расходиться: многие появились совсем ненадолго и, засвидетельствовав своё почтение, уходили, едва попробовав главные блюда. Белле было всё равно: большую часть этих людей она если и знала, то весьма поверхностно, однако должна была быть по-хозяйски рада любому, кто готов был появиться на её празднике и проявить уважение. Так было положено. Это было нужно. Не ей, девочке из семьи Блэк, надо было объяснять, зачем такие условности.
Празднество подходило к концу, и наступало время последнего испытания на сегодня. Ускользнуть незаметно не было никакой возможности: как только подошло время, старшие родственники недвусмысленно намекнули на то, что молодожёнам можно и удалиться для вполне себе известного времяпрепровождения. Белла чувствовала, как заливает щёки румянец, но не позволила себе ничего лишнего, только покорно кивнула. Отец ободряюще потрепал её по плечу, мама поцеловала в щёку, ещё кто-то дотрагивался до её руки на прощание вроде как... Она не запомнила. Лица сливались в одно целое.

Она дала мужу руку и позволила себя увести, чувствуя, как ватные ноги с трудом передвигаются по полу теперь уже и её дома. Позади затих шум оставшихся на празднике гостей (в основном родственников), и Белла слышала только тихий отзвук собственных шагов и лёгкий скрип двери, ведущей в её собственную спальню, которую она ещё никогда не видела.

[icon]http://funkyimg.com/i/2ovrX.png[/icon]

Она почувствовала его горячее дыхание, его самого в такой опасной близости к себе, что у неё на мгновение перехватило дыхание. Или больше? Сколько она стояла вот так, прижатая к нему, боясь вдохнуть или хотя бы открыть глаза? Её мелко трясло, хотя она старалась держать себя в руках. Сердце билось так часто, что она, казалось, слышала его, и все, наверное, слышали.
Она почувствовала, что снова дышит, когда Рудольфус отстранился.

Они не то чтобы говорили о подобном дома, но всё-таки перед свадьбой у Беллы состоялся разговор с матерью. Ей больше не к кому было идти: она была старшей дочерью, поэтому первая вынуждена была пройти через это испытание, подруг, достаточно близких, чтобы обсуждать подобные темы, у неё не было, а спрашивать кого-то постороннего ей казалось несусветной глупостью. Переборов стыд и страх, Белле пришлось отправиться к Друэлле с осторожным вопросом: впрочем, она не слишком желала отвечать подробно, то ли от собственного стеснения, то ли по собственным причинам, и от этого как будто становилось легче.
Закрой глаза и думай об Англии, вот к чему сводился материнский наказ.
Белла заранее готовилась к тому, что её мнение по вопросу детовоспризводства может и не учитываться, хотя размышляла, как долго сможет продержаться в рамках приличной жены. Ей казалось, что сможет и достаточно долго: наверное, с вступлением в брак у женщин включался какой-то механизм, который заставлял их быть послушными и хорошими супругами, однако она пока не знала, как сильно сама себя обманывает.

В его объятиях не было ничего... мерзкого. Ничего ужасного, ничего противного, скорее ей было... тепло. И очень страшно.
В школе она была слишком занята другим, чтобы даже просто гулять с мальчишками, да и детские влюблённости почти обошли её стороной. Белла всегда была сосредоточена на большем, чем просто игры в жениха и невесту, а потому сейчас ей было в несколько раз страшнее. Она не знала, чего ждать, как себя вести и почему так сильно сердце стремится выскочить из груди.
Она смотрела на своего мужа, он смотрел на неё, прямо в глаза. 
— Надеюсь, — отозвалась Белла тихо. Она чувствовала себя странно, как будто она на мгновение стала совсем другим человеком. Беллатрикс Блэк, которая никогда ничего не боялась. Беллатрикс Лестрейндж, которая боится того, что может произойти после свадьбы. Неужели так сильно влияет смена фамилии?
Она подняла руку и осторожно провела ею по его щеке, точно пробуя на вкус. Прикосновение не отозвалось в ней чем-то неприятным, но она убрала руку резким движением, точно обожглась.
Щёки запылали румянцем.
Она отошла к зеркалу и стала осторожно доставать из волос заколки, руки не слишком слушались, поэтому иногда она по неосторожности колола себе пальцы камнями. Ей хотелось что-то ему ответить, что-то сказать, но она не могла заставить себя говорить, поэтому она продолжала методично доставать из волос заколки, усилием воли заставляя себя не смотреть на своего мужа в зеркало. [icon]http://funkyimg.com/i/2ovrX.png[/icon]

Когда подушка с кровати стукнулась об её спину, Белла вздрогнула от неожиданности. Она подняла взгляд на отражение мужа, бодро вещавшего что-то про то, что она не мебель. В ответ она швырнула расчёску, которую держала в руках: домовики постарались, чтобы все вещи хозяйки оказались в её новом доме ещё до того, как она сама переступит его порог. Не попала, конечно, да и Мерлин с ним: у них впереди долгая совместная жизнь, за которую Рудольфус успеет ещё получить в лоб чем-нибудь тяжёлым, об этом она была готова позаботиться лично.
Она снова отвернулась к зеркалу, закусив губу. Муж подошёл сзади, осторожно дотронувшись до волос, и Белла сильнее укусила себя, оставив на губе неприятный след и даже не заметив этого.
— Чего ты от меня хочешь? — спросила она, резко обернувшись. — Я не актриса, чтобы устраивать сцены. У тебя достаточно денег, чтобы нанять себе хоть целую театральную труппу для услаждения своего взора романтичными сценами с придыханием, девицами на выданье и чего ты ещё от меня хочешь.
Хотя об этой реплике, конечно, можно было и подумать получше, но Белле не нравилось, когда ей указывали, как ей себя вести и что ей делать. Она сама прекрасно справлялась с этим, советчики ей были не нужны. Она смотрела на Рудольфуса прямо, чуть приподняв голову, чтобы взгляд получился прямо в глаза: он был выше и гораздо сильнее, и Белле приходилось казаться грозной, чтобы выглядеть хоть сколько-нибудь устрашающей. Не то чтобы она планировала его запугивать, но иногда действия, которые она выдавала инстинктивно, больше напоминали действия не человека, но дикого зверя.
— Я тебя не знаю. Тем более не знаю, как нам будет житься вместе. Я видела тебя... — она демонстративно загнула пальцы, подсчитывая то небольшое количество раз, которое судьба и родители сводили их вместе. — Ага, раз десять в жизни. Что я должна сейчас сделать, запрыгнуть на тебя, задрав юбку? Мне, драккл тебя дери, страшно и непонятно. Прояви хоть каплю уважения!
Она смотрела на него зло, её чёрные глаза сверкали праведным гневом. Он, она считала, действительно должен был проявить к ней больше уважения: она тут, между прочим, жертвует практически полной свободой действий в рамках приличия, переселяясь в незнакомый дом и старательно забывая о том, что у неё была свобода воли. Теперь, говорят, надо спрашивать разрешения у мужа на всё, включая лишний вздох. Перспектива приводила её в состояние яростной трясучки. Белле, впрочем, хотелось, чтобы этот разговор произошёл... не сегодня. Свадьба вроде бы должна была быть счастливым событием. Хотя какое тут счастье, пока они всё не выяснили. Может, следовало сделать это ещё до помолвки, но тогда она была слишком мала, да и не положено было вести подобные разговоры до того, как союз был скреплён. А там — хоть трава не расти.   
Белла теперь опиралась на трюмо, и если мужу вздумалось бы подвинуться ближе, ей бы пришлось упираться прямо в зеркало. Тем не менее, она не отводила от него взгляд, проявляя всю собственную решительность, которая почему-то решила спать в ней до этого момента, все эти несколько часов свадьбы, которые она провела, как в тумане. Белла загорелась от его несправедливых слов быстрее, чем свечка: осталось только не погаснуть так же быстро. 
[icon]http://funkyimg.com/i/2ovrX.png[/icon]

Белла глотала ртом воздух, возмущённая таким поворотом событий. Она ещё, видите ли, и виновата осталась! То есть она не так себя ведёт! Да был ли он женат, чтобы знать, как надо? А если был, то начерта ему понадобилась ещё одна молодая жена, искуситель женщин?!
В общем-то, она чувствовала, как клокочет внутри ярость, застилая практически весь смысл сказанного Рудольфусом, оставляя только яркие пятна, на которые она не могла не реагировать: идиотка, дура, думаешь, мне...
— Хам! — возмутилась Белла громко на самое последнее оскорбление. — Не смей отворачиваться, когда разговариваешь с леди!
Она дёрнула его к себе, заставляя смотреть себе в глаза: нежелания смотреть на неё Белла не прощала никому и никогда. Взгляд Рудольфуса, который практически впился в неё, она не забудет никогда — хотя никогда ему в этом не признается.
Он был растерян не меньше, чем она, неожиданно пронзила её мысль. Он не был угнетателем и врагом Беллы: он сам был рабом системы, как и она. Она вспомнила его подарок, книгу заклинаний, вспомнила, как он сам предлагал ей отложить или даже разорвать помолвку — немыслимо! Разве именно так поступают те, кто хочет посягнуть на твою свободу просто потому, что может? За внешней мишурой попытки придраться к ничего не значащим словам, она не заметила самого главного: Рудольфус пытался сделать так, чтобы ей было комфортно. И что далеко не каждый уважающий себя чистокровный волшебник готов был сделать то же самое для своей молодой жены.
Ей вдруг стало... Нет, не стыдно, конечно, но неловко за то, как она заставила его почувствовать себя своими словами. Это ощущение быстро прошло, оставив место только одной мысли: ну, и что теперь?
Ей уже не оставалось ничего иного, как поцеловать его в губы, страстно и яростно.
Отстраняясь от него, она подумала, что нельзя теперь молчать, и начала говорить раньше, чем успела что-то обдумать как следует.
— Прости. Я... слишком много всего. Андром... В общем, этот побег, потом свадьба, всё так быстро, я просто не понимаю, что происходит, — произнесла она тихо, голос её был чуть хриплым. Она опустила глаза, стараясь не смотреть на Рудольфуса: эмоциональная буря ушла в страстный поцелуй, и Белла почувствовала, как ей совершенно пусто внутри.
— Я не думаю, что была готова к этому сейчас, — призналась она. — Ни с тобой, ни с кем-либо ещё. Из-за неё я должна быть идеальной дочерью, я должна скрыть позор семьи, я должна... Слишком много всего. Всё очень усложнилось. 
Она закусила губу, раздумывая о том, как глупо было бы сейчас разреветься, но она не проронила ни слезинки с самого побега сестры — и называть её сестрой и по имени тоже перестала с того самого момента. Глухо отзывалась боль откуда-то из левого бока, но она держалась и старательно демонстрировала всем, что ничего страшного, видите, она счастлива и выходит замуж, а сестра... Нарцисса ещё слишком маленькая, чтобы выходить замуж или допоздна задерживаться на вечеринках. Для начала надо закончить Хогвартс.
Она не говорила про сестру и про то, как больно ей было от её поступка, ни с кем, даже с отцом.

[icon]http://funkyimg.com/i/2ovrX.png[/icon]

Она улыбнулась краешком губы. Сильной Беллу воспитывали, она не могла не быть сильной — она была старшей, фактически наследником за неимением сына. Отец был привязан к ней особенно сильно оттого, что они с матерью не смогли принести роду сыновей; если бы на свет появился мальчишка, Белла, она была уверена, мгновенно потеряла бы статус любимицы с тем количеством вседозволенности, которое ей позволялось. Возможно, где-то её воспитание дало бы слабину, как вышло с Андромедой, и тогда Мерлин знает что стало бы с ветвью благородного семейства Блэк...
Но она была здесь, хорошо воспитанная наследница своего рода, выполняющая своё предназначение. Здесь, со своим мужем, Рудольфусом Лестрейнджем, который говорил ей, какая она сильная и что она может на него положиться.
— Спасибо, — отозвалась она раньше, чем дослушала его до конца. От того, что она, наконец, произнесла свою обиду на сестру вслух, ей стало легче, действительно легче: как будто часть того груза, который копился с самого побега Андромеды, упала куда-то в пропасть. Белла знала, что остальное будет с ней до конца её дней, но сейчас, когда ей стало хотя бы немного легче, она почувствовала, что снова может дышать полной грудью.
— Нет, я не... не хочу, — призналась Белла, когда Рудольфус просто предложил лечь спать. Она боялась потерять этот момент, эту эмоцию, которая осторожно прокралась в отношения между супругами. Не будучи дурой, она прекрасно понимала, что потом это снова может исчезнуть: они снова зайдутся в спорах по глупым поводам, будут скандалить на ровном месте, может быть, когда-нибудь даже придётся тренировать боевые заклинания друг на друге... Но сейчас Белла об этом не думала, потому что именно сейчас ей начинало казаться, что всё может быть не так плохо. Что жизнь, возможно, преподнесла ей верного союзника и друга, который поможет ей в её начинаниях и поддержит на жизненном пути. Что, возможно, это будет не просто чистокровный несчастный брак с целью вырастить детей, а что-то большее. Что, возможно, они смогут друг друга полюбить.
Ей этого хотелось, правда. Как и любой женщине, девушке, девочке — хотелось. Как в сказке, конечно же, чтобы раз — и на всю жизнь. Но Беллатрикс Лестрейндж мало верила сказкам, особенно после того, что случилось в семье. Впереди их ждали долгие годы строительства семьи, и им приходилось быть к этому готовыми. Была ли Белла? Понимала ли, что просто так это ваше "как в сказке" никому и никогда не даётся?
Это было неважно. Она осторожно наклонилась к Рудольфусу и легко коснулась его губ своими.

[icon]http://funkyimg.com/i/2ovrX.png[/icon]

Отредактировано Bellatrix Lestrange (2017-03-27 15:03:26)