Мод была романтичной девочкой, и даже треклятое кладбище с видом на её комнатку не могло исправить настроений, которые въехали в дом вместе с ней и розовыми шторами! Шторам, правда, пришлось покинуть это славное (славное, она сказала!) место вместе с Марибель, Фердинандом и Тыковкой, поэтому последние несколько дней маленькая Мальсибер исполняет пластическую драму "Принцесса в башне": охает, ахает, сидит у окна и нет-нет, да припоминает своего англичанина. С конём и всеми делами, конечно же! Ну и с пугающей склонностью к преследованию юных девиц - когда в окно стучатся, Мод ни на секунду не задумывается - ну ещё бы, она всю жизнь к такому готовилась!
И, конечно же, готовой не оказалась, поэтому, наскоро состряпав из "меня ждут прямо сейчас" и двухсот грамм восторженного любовного нетерпения мудрое решение сначала подготовиться (читателю не стоит обманываться: Модификация просто модифицировалась в более прелестную свою версию), всего через какие-то пятнадцать (двадцать?) минут смотрела из-за приоткрытой створки красивым глазом.
- О, мсье Роули! - за глазом следует нос, за носом марширует вторая бровь, а к ней как-то незаметно прикладываются ключицы-плечи-ноги-руки и все-все-все- другие части тела, скромно выглядывающие из-под шали, накинутой поверх ночной (и спонсором нервного тика Годдарда Мальсибера сегодня выступает...) рубашки. В руке у Мод - свечка, видимо, какая-то причудливая дань картинкам из книжек с красивыми белокурыми девами в белом и исключительно неприличном. Вторая в волнении прижата к груди. - Вы, должно быть, пришли... - сразу берёт октаву "пусть дядя услышит, пусть дядя придёт" барышня, но тут же поправляется, сменяется встревоженным шёпотом - и на всякий случай оглядывается в понылую серь комнаты, - Пришли узнать, не изменил ли дядя своего решения.
Из окна она вылезает неожиданно охотно - только и краснеет, когда её подхватывают мужские руки, и заботливо ставит галочки: биение сердца, есть, невероятное стеснение, есть, пение горячей девичьей крови в голове - е...
- Он так непреклонен, о, вы бы знали! - сокрушается маленькая леди, напрочь забыв и про створки, и про свечку на подоконнике, и про спящую в доме родню. Разве имеет это значение? Вот вопрос о том, как на холёных французских ножках в холёных французских то ли туфлях, то ли тапочках передвигаться по кладбищенской почве и остаться в глазах Торфинна прекрасной принцессой - первый на повестке дня!
- И отчего он так суров к вам? - Мод не знает, Мод не ведает, у Мод перед глазами - цветы и нежность в очаровательно огромных (другие люди называют Роули пучеглазым и долго не живут, но о тонкостях перевода с женского на общечеловеческий ей знать совсем не обязательно) глазах мужчины рядом. Ну и немного целомудрия, конечно - она старательно держится в шаге от спутника, старательно кутается в шаль, старательно вышагивает по грунту.
[nick]Maud Mulciber[/nick][status]My oh my[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>МОД МАЛЬСИБЕР, 20</b></a><br>Безработная наследница<br>[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2CDZ1.png[/icon]

Отредактировано Maud Mulciber (2017-05-02 23:32:07)

По мнению Модификации, Роули был ухажёром отменным - наивное женское сердечко отбивало об рёбра "ай-какой-мужчина" и трогательно сжималось в местах, где полагалось сжиматься. Ай, знай Годдард о размерах её, Мод, тараканов - построил бы башню повыше, засунул бы туда оную и оставил там пылиться, покуда не найдётся супруг, в кандидатуре которого сам Мальсибер будет уверен. Увы, Годдард не знал, потому на исходе дня уже имел: одну счастливо кутающуюся в предоставленный плащ девочку лет двадцати (наконец-то, наконец-то!), одного коварного змiя на территории поместья, одну огромную уверенность девочки двадцати лет в том, что ей во что бы то ни стало нужно быть с коварным змiем (она звала его Роули и планировала перейти к слащавому "дорогой" месяца в три). В браке, в счастье, в горе...ну, ты понял, да, читатель?
- Что вы, ну что же вы! - восклицает барышня, достаёт из-под полы рубашки драматизм, тот засучивает рукава и, присмотревшись к золотому изданию цитатника "Влюблённые и несчастные, том первый", вещает здесь и дале: - Я думала, вы спросите за дядюшку, и сказала вам, что он обязательно вас полюбит, - тут француженка скорее говорит для дела, нежели для правды - ей и в то, что её любят, верилось скорее по инерции, - А, раз вы спрашиваете за меня... - шестерёнки в голове у маленькой Мод работают как не работали ни разу в жизни - страшное волнение требует сказать так, чтобы Торфинн обязательно понял, что она и влюблена, и рада, и волнуется, и вообще - вот, мсье Роули, мой безымянный палец, получите-распишитесь. - То я ни за что бы вас не прогнала, и вовсе даже не потому, что меня правильно воспитали, а оттого, что вы, Роули, чудесный человек, и говорю я это не как ваш друг, а как женщина, - где-то за кадром плачет от смеха тот деятель британской словесности, который разрешил барышень её возраста называть женщинами - в тоненькой, маленькой Мод с её кудряшками, похожим на клюв мелкой птицы носом и огромным наивным восторгом в глазах от женщины разве что название (и ещё пара вещей, но Торфинну об этом пока положено только догадываться).
- Знать бы, как объяснить это дядюшке, - торопливо меняет тему смутившаяся мадам, выбравшая для первого в своей жизни признания совсем уж витиеватые слова, и оттого поглядывающая теперь на своего спутника только искоса - они прячутся в тени деревьев, и рассмотреть его лицо всё труднее. Не будь она так занята подбором изящного слова, то обязательно начала бы пугаться - темно, жутко, клад-би-ще! Хорошо, что мисс Мальсибер очень кстати переключается на воспоминание о том разе в кафе, когда, прощаясь с ней, Роули...Ай, в общем, смущение сходит за храбрость, а порозовевшая Мод со взглядом одиннадцатилетней девочки прячется в тени.
[nick]Maud Mulciber[/nick][status]My oh my[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>МОД МАЛЬСИБЕР, 20</b></a><br>Безработная наследница<br>[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2CDZ1.png[/icon]

Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три - скульптура "Девушка и восторги" стоит ровненько, едва ли шевелится, только колыхает мраморными грудями от этих-самых и отчаянно пытается собрать свои изысканного толка извилины в одну большую мыслящую кучу. Чтобы, значится, точно-точно понять, чего суженый от неё хочет: Модификация впитывает каждое слово как большая, податливая ещё губка, и ничуть не смущается того, что ей предлагают не авантюры из геройского пакета-минимум: побег, свадьбу, ну, на худой-то конец, обмен пузырьками с ядом! В голове у Милен дело обстоит так: некрасивое и грубое "погреть уши" под ручку с товарищем Шантажом имеет при себе грамоты "от Роули", стало быть, одето в самые красивые одежды, и уже не имеет никакого права называться своим исконным именем.
- Я разузнаю, я непременно разузнаю! Мой дядюшка, конечно, вовсе не так суров, как вы думаете... - очень неуверенно тянет Мод, которую неожиданно окутывает флёром: у мрачного дома есть загадки, и ей предлагается разгадывать! - Но, ежели, чтобы убедить его в нашей любви, необходимо выведать у него секрет, я готова, - Модификация, когда нужно - серьёзная девочка, даже несмотря на то, что только что цалованная, и посему исключительно взволнованная - где-то над алыми гравюрными щёчками блестят два ну очень уверенных глаза, и каждый признаётся Торфинну в своих намерениях. Поверить в то, что просто подождать, пока дядя уступит им и даст добро, не получится, очень просто - Годдард вообще не выглядит человеком простым, уж Мод-то знает!
- Мсье Роули, в вас столько пыла! - наконец отлипает от дерева, куда её деликатно прислонили, барышня, и тут же изволит продолжить прогулку - почему-то стеснительно поправляя свой ночной костюм. И столько в ней романтики, сто-ль-ко! - что, пожалуй, будь Торфинн не Торфинном, а каким-нибудь мечтательным Ланселотом, всё одно подавился бы, потому что вот такой вот сладкий-сладкий взгляд из-под ресниц должен обязательно идти в комплекте с чаем (в лучших традициях!), здесь же запивать предлагалось робкими улыбками и подозрительно тёплым ночным ветром. - Знали бы вы, как я рада, что встретила вас! - и знал бы Роули, как сорвал джек-пот, взяв девочку с очками толщиной в Тауэр!
[nick]Maud Mulciber[/nick][status]My oh my[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>МОД МАЛЬСИБЕР, 20</b></a><br>Безработная наследница<br>[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2CDZ1.png[/icon]

Трудно сказать, кто из них двоих больше старался на благо её, Модификации, влюблённости.
Трудно сказать, кто больше способствовал лишению её, Модификации, собственной воли.
За константу брался только суровый итог: кольцо на безымянном пальце, кульминация всех на свете мечтаний одной очень маленькой, очень наивной, и очень очаровательной Мод, которая и помыслить не могла, что всё вот это - начало нехорошей, нелицеприятной истории. Даже исключительная сказочность схемы "пришёл, увидел, je t'aime, depuis quelques mo..." её не смущает, только подчёркивает: всё сложилось так, как и было нужно, и во всём этом - высший смысл!
- Для меня нет на свете большего счастья, чем быть с вами, - радостно соглашается мадама, падая в уготовленный капкан теперь уж с концами и так стремительно, словно юная Мальсибер состояла не из розовой ваты и сладких мечтаний, а чугуна и тяжёлых камений. Колечко, её собственное колечко, такое красноречивое обещание "долго и счастливо" вопреки любым дядюшкиным (разумным) запретам, притягивает взгляд и собирает вокруг уже копошащиеся в голове планы на розовую тюль и прогулки под луной. Мод смелеет даже настолько, что сама хватает Роули за руку - ох уж эти эмансипированные женщины! - и тянет куда-то мимо скукожившихся от сладострастных сцен надгробий.
- Ах, если бы только мне не приходилось снимать ваш чудный подарок дома, - сетует по-прежнему радостно вздыхающая барышня, потому что Мальсибер-старший, безусловно, не оценит, и неизвестно даже, что отправится восвояси быстрее: кольцо в места не столь отдалённые или маленькая Мод в условия строгого режима? Надо сказать, следы хаоса в чертах своего возлюбленного она не замечает с дьявольским упорством, может, та-самая-мифическая Интуиция и бьёт в колокол, да только колокол этот - дворовый тамбурин в сравнении со свадебным перезвоном, под который и бесконечно чёрный взгляд кажется бесконечно глубоким.
- Мы непременно убедим дядю дать нам согласие, - аж через целых три поцалуя задорно сверкает глазами французская нимфетка, в которой, кажется, впервые за все двадцать лет взыграли то ли тёткины, то ли бабкины гены, включавшие в себя что-то такое неуловимо интриганское, с намёком на коварство и хитрость. До последних двух пунктов, ей, конечно, что лани до орла, но начало было положено - занавес у акта, в котором Модификация вступает в своё "счастливо", был опущен.
[nick]Maud Mulciber[/nick][status]My oh my[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>МОД МАЛЬСИБЕР, 20</b></a><br>Безработная наследница<br>[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2CDZ1.png[/icon]