Джеймс Поттер знаменит тем, что любит врываться в помещения так, словно за ним гонятся мантикрабы и вот-вот начнут кусать за пятки, или словно не замечает дверей в принципе. Среди своей команды по квиддичу, гордым капитаном которой стал в этом году, Джеймс Поттер еще знаменит тем, что готов сутками рассуждать о стратегии и тактике на поле, чертить схемы, вступать в жаркие споры, гонять игроков часами, ну или насколько хватит времени тренировки.
    Сегодня сошлись все звезды на небесах, и Джеймс Поттер, сложив свою тягу к продумыванию стратегии и тактики и свою любовь врываться в помещения, вывел из нее следующую модель поведения. В класс к профессору Мальсибер за пятнадцать минут до конца обеда он заходит так тихо и аккуратно, что впору заподозрить его в том, что это и не он вовсе. Джеймс даже — даже! — стучит, прежде чем войти. Ответа, впрочем, не дожидается — у всего должны быть свои пределы, а повышенной терпеливостью в подобных ситуациях он никогда не отличался.
    Миссия невозможна практически изначально, но Джеймс не сможет простить себе, если хотя бы не попробует. Профессор Мальсибер, можно сказать, взяла в заложники его охотника на время матча, и ему чуется в этом как минимум вселенская несправедливость. В обычное время он бы в жизни не сунулся в класс ЗОТИ по собственной воле и во внеурочное время, но есть вещи, которые стоят выше его нелюбви к некоторым профессорам и их логовам — простите — классам. Весь путь досюда он проделал с четким намерением сделать что угодно, но добиться того, чтобы Мэри Макдональд не пропустила матч.
     — Профессор Мальсибер, здравствуйте! — с порога здоровается Джеймс и взъерошивает волосы рукой, что для знающих его людей выдает крайнюю степень волнения, но в остальном кажется как обычно уверенным в себе. — Извиняюсь, что приходится прерывать ваш обед, но мне очень нужно с вами поговорить. У вас найдется несколько минут?
    Когда Джеймсу Поттеру что-то нужно, он умеет быть чрезвычайно, просто чудовищно вежливым и очаровательным, правда, конкретно сейчас он сильно сомневается, что вся его вежливость и вся его очаровательность возымеют эффект на профессора Мальсибер. У него может быть шанс с профессором Слагхорном или даже иногда с профессором МакГонаггал, но профессор Мальсибер? Однако попытка не пытка, и Джеймс останавливается перед ее столом в ожидании вердикта.

Отредактировано James Potter (2017-05-21 15:57:09)

    Неожиданное благодушие профессора Мальсибер даже сбивает Джеймса с толку в первое мгновение. Все это неспроста — мгновенно решает Джеймс. Она, верно, предвкушает, как он сейчас попросит ее об огромном, невероятно важном, совершенно необходимом ему одолжении, а она ему откажет. И все. И все! Как хорошо, что Джеймс умеет держать себя в руках, и эти мысли не показываются на его лице. Вместо этого он улыбается, стараясь, чтобы жест не выглядел чересчур дерзко и самоуверенно.
    Чего только ни сделаешь ради охотника своей квиддичной команды.
     — Разумеется, профессор, я не задержу вас надолго! У меня к вам есть всего одна просьба.
    По пути сюда Джеймс отрепетировал «всего одну просьбу» раз двадцать, тщательно подбирая слова. На мгновение замолкнув, он набирает воздуха в грудь и с чувством, с толком, с расстановкой, как младшекурсник, репетирующий слова рождественской песни для школьного хора, начинает излагать.
     — Я понимаю, что дисциплина очень важна для вас — и для всех нас, включая меня, — Сириус бы умер от хохота от этого вступления, но в одном Джеймс не лукавит: — Как капитан квиддичной команды Гриффиндора, я тоже всегда слежу за тем, чтобы мои игроки были пунктуальны и вели себя, как полагается. Поэтому я считаю, что наказание, которое вы назначили моей однокурснице, Мэри Макдональд, абсолютно заслуженно и оспаривать его было бы глупо и некрасиво с моей стороны. Однако я очень прошу вас, —  Джеймс смотрит на профессора Мальсибер со всей проникновенностью и душевностью, на какие только способен, — перенести ее наказание с двадцать седьмого числа на любое другое.
    Разумеется, профессору Мальсибер будет все равно, что у них матч, что Мэри — охотник, что Джеймс умрет, если они проиграют этот матч, потому что Мэри не пришла на урок, и что даже сам Джеймс вот уже четыре года аккуратно подгадывает свои шалости так, чтобы не угодить случайно отработкой на дату матча.
     — Пожалуйста, профессор, — Джеймс не скрывает мольбу в своем голосе. — Если вам недостаточно одной Мэри — я готов сам прийти и сделать все, что угодно, только пустите ее на матч.

    Джим готов поклясться, что пока он говорит, в голове профессора Мальсибер что-то происходит, и готов отдать все, чтобы узнать, что именно. Но такой сильной магии, как легилименция, он не обучен, а если бы и был обучен, то более чем уверен, что за попытку вломиться в разум профессора его отчислят из школы просто на раз. А потом отец его убьет к дракловой матери. Или мама. Страшнее, если мама, конечно, не даром в ней кровь родственничков Сириуса течет.
     — Что угодно! — подтверждает Джеймс, порывисто делая шаг вперед, но тут же беря себя в руки и отступая назад. А то сейчас за свой энтузиазм сам угодит на отработку. Вот это будет совсем не смешно.
    В следующее мгновение лицо Джима принимает откровенно недоумевающее выражение. То есть в смысле, мисс Эванс? Он хмурит брови, внимательно глядя на профессора Мальсибер. Если та и издевается, то явно давно научилась ничем этого не выдавать: по крайней мере, выглядит так же спокойно и даже беспристрастно, как и всегда. Как будто не поставила его только что перед невозможным выбором.
    Джеймс всегда готов пожертвовать собой, но Эванс-то тут причем? Теперь что-то происходит уже в его голове, и это что-то — мучительные попытки вспомнить, чем конкретно Лили успела провиниться на занятии и когда профессор успела назначить ей отработку. Он прекрасно помнит момент, когда слова про Мэри упали на него тяжелой каменной плитой в начале занятия. Но Лили не сделала ничего из ряда вон. Профессор сама говорила, что к ней нет никаких претензий! Прямо так и сказала: «Претензий к мисс Эванс и её атакующей защите нет», — Джим запомнил.
     — Извините, профессор, — медленно начинает Джеймс. — Я не отказываюсь, — поспешно добавляет, — но вы вроде бы не назначали Лили отработку?
    Сейчас его шанс будет упущен, сейчас его шанс будет упущен, сейчас его шанс будет упущен — кажется, как-то так мысленно и умирают. Ему очень нужна Мэри. Но он очень не хочет вмешивать в это Лили. Да и как он ей это объяснит? «Извини, Лилс, надо было спасать команду»? Сомнительно, что она поймет и простит. Может, у нее планы какие. Но матч! Мэри! Джеймс ерошит волосы. Если бы только у него была возможность взять тайм-аут, выйти и договориться с Лили заранее.

    Профессор Мальсибер явно высокого о себе мнения, но у Джима, в общем-то, до сих пор не было к ней особых претензий — по части преподавания ЗОТИ она чуть ли не лучший преподаватель за все эти годы. Ее доводы насчет частного занятия звучат убедительно. Ну или достаточно убедительно, чтобы уверенность Джеймса в том, что он подписывается на самую большую катастрофу тысячелетия, чуть померкла. В самом деле, это же очень классный шанс? Да?
    Это самая быстрая минута в жизни Джима. Она заканчивается на 34 секунде.
     — Да. Давайте, — порывисто говорит он, словно боится, что может успеть изменить свое решение на полуслове. — Лили двадцать седьмого, а Мэри в декабре.
    Джим ерошит волосы и вздыхает. Так. Ну, самое ужасное он уже сделал. Пути назад нет. Если он сейчас кинется кричать о том, что поменял решение, профессор Мальсибер и его на отработку упечет, и тогда точно пиши пропало. Остается только сказать Лили. Джеймс думает про свидание, Хогсмид, радость ожидания этого невероятного события — и принимает ответственное решение заткнуться и промолчать, пока не настанет момент получше. Да. Ему просто нужен хороший момент, чтобы рассказать.
    Ох, драклы. Она его убьет. Или хуже — это будет первым и последним их свиданием.
    А может, можно и не рассказывать вовсе? Не напишет же профессор в записке, дескать, «приходил тут твой однокурсник и организовал тебе внеплановые частные уроки; кстати, это был Джеймс Поттер». Наверняка там будет какая-нибудь добротная официальная формулировка.
     — Спасибо, профессор, — говорит Джим, хотя эта благодарность и звучит как-то неуверенно. Ощущение такое, будто поменял больную руку на больную ногу. — Я пойду тогда, не буду вас задерживать?
    Он стоит еще какое-то время, а потом медленно разворачивается, дождавшись ответа профессора, и идет прочь из класса в глубокой задумчивости. Ему нужно с кем-то это обсудить. Да. С Сириусом? Нет. С Ремусом. Или ни с кем. Просто дождаться тренировки и сказать Мэри, что она будет на матче. Или просто подождать, пока профессор напишет Мэри, а та расскажет Джиму, а Джим очень удивится. Нет, обсуждать лучше все-таки с Сириусом. С Сириусом и огневиски, или хоть чем-нибудь, что изменит ему сознание в достаточной степени, чтобы он забыл обо всем этом разговоре.

Отредактировано James Potter (2017-07-06 20:56:51)