Неделя после ссоры проходила словно в вязком тумане. Спроси Северуса, чем он был занят на протяжении всех этих дней и ночей, ответить бы он не смог: куда-то ходил — вероятно, на пары; что-то делал — вероятно, бессмысленно смотрел в одну точку, ни разу не шелохнувшись за пару часов; что-то ел — а, быть может, и нет. В сознании то и дело всплывал пренеприятнейший инцидент на озере, случившийся в первый летний день. Снейп чувствовал себя утопшим по горло в черной смоле — ни повернуться, ни вырваться, ни сделать вдох. Тоска подступала к горлу, вызывая острое сожаление и вину: Снейп ненавидел себя прежде всего; ненавидел слова, которые он так и не смог удержать; ненавидел Мародеров, которые принудили его сделать больно единственному человеку — рыжему солнышку — кто был рядом на протяжении долгих шести лет, кто понимал его с полуслова, кто принимал его таким, какой он был и есть, со всеми язъянами и шероховатостями характера.
Лили.
Иногда на него накатывала злость, смешанная с глухим раздражением. В такие моменты Северус резко вставал с места и решал для себя раз и навсегда: теперь он отдельно от Лили, и Лили отдельно от него. Но запала надолго не хватало. И через некоторое время Северус вновь и вновь обнаруживал себя смотрящим невидящим взглядом в точку перед собой, игнорирующим чужие обращения и вторжения в его личное пространство. Слизеринцы хоть и не понимали, что творилось с их сокурсником, но предпочитали не лезть. Гриффиндорцы, словно бы чувствовали неладное, и не попадались на пути Северуса. Чтобы зельевар с ними сделал, подвернись кто-нибудь из Мародеров под горячую руку, сказать бы он не смог, но сотворил бы определенно нечто ужасное. О чем ни в коем разе не пожалел бы.
Лили.
Хотелось мести. Злое, яростное, но бессильное чувство иссушало его сознание. Снейп продолжал смотреть в одну точку и в который раз вспоминать то злополучное мгновение: «грязнокровка».

В какой-то момент точка напротив вдруг дергается и начинает стремительно приближаться.
— Лили.
Снейп не знает, как и когда он пришел в гриффиндорскую башню, и что намеревается делать. А ненавистных Мародеров по-прежнему нет в его поле зрения. Выпустить бы пар должным образом.
— Лили.
Ведь не простит. Не выслушает. Зачем он пытается? Как глупо. По-детски глупо и наивно. Разве подобное прощают? Он сам бы не простил.
Дама, что изображена на входной двери, возмущенно верещит, но слизеринец зло бросает в ее сторону «silencio».
— Лили!
Голос срывается на крик, Снейп теряет выдержку и барабанит по двери, ведущей в гриффиндорскую гостиную.
— Нам нужно поговорить, Лили.

Отредактировано Severus Snape (2017-06-27 17:43:34)

Северус продолжает исступленно барабанить кулаками в дверь, ведущую в гриффиндорскую гостиную. В которой, наверняка, и есть Лили Эванс — Северус не смог отыскать девушку в ее излюбленных местах отдыха, или чтениях книг, или приготовления домашних заданий. Он не видит, как заколдованная дама на двери уворачивается от его ударов, затем и вовсе пропадает с картины. Не видит он и застывших сзади в нерешительности гриффиндорцев-первогодок, испуганно прижавшихся друг к другу и затравленно наблюдая за развернувшимся перед их глазами действом. Не замечает Северус и того, как на костяшках пальцев появляются первые кровоточащие ссадины.
Но вот дверь приоткрывается и Снейп отходит на шаг назад, фокусируя взгляд на появившейся гриффиндорке и разочарованно выдыхая.
Нет, не Лили.
Но Мэри Макдональд — лучшая подруга Лили.
— Пусть выходят те, кому захочется попытаться на меня напасть, — фыркает Северус, — мне все равно на кого накладывать «crucio».
Ему ужасно хочется увидеть Лили. Снейп заглядывает в щель приоткрытой двери, быстро скользит по доступному для его взгляда пространству гриффиндорской гостиной и, не найдя знакомого рыжего всполоха, вновь смотрит в глаза Мэри.
— Послушай, мне нужна Лили. Ей необязательно со мной говорить. Но я хочу, чтобы бы она меня выслушала.
Снейп все еще не знает, что скажет гриффиндорке в свое оправдание. Да и разве он может себя оправдать? После тех отвратительных слов, что сорвались с его губ в момент... Зельевар крепко зажмуривается, отгоняя образ униженного себя, подвешенного головой вниз.
Но он должен попытаться. Должен.
— Это важно.
Это очень важно. Ему необходимо прощение Лили. Необходимо как воздух.
— Понимаешь? Понимаешь... — тянет Северус, вновь заглядывая в гриффиндорскую гостиную — в ту часть, что ему видна.
— Мэри, позови мне Лили.
Снейп должен исправить совершенную ошибку. То был порыв, наваждение, морок. Нет. То была ярость. Багровая ярость, до отказа заполнившая всю его сущность, перехватившая дыхание и сжавшая в стальном хвате горло. То была злость. Отчаяние. И стыд.
— Немедленно.

Чувство, которое владело Северусом последние несколько дней, не утихало. А лишь разгоралось все с большей силой. Северус мог бы назвать это чувство агонией. Болью. Мучением. Пыткой. Осознавать, что Лили не желает с ним более общаться, не желает его видеть и не желает знать — невыносимо. Еще пару недель назад отсутствие общения с гриффиндоркой на протяжении недели не воспринималось столь остро и болезненно, ведь Снейп знал, что мог в любой момент выцепить Лили из Большого Зала, Библиотеки или любого учебного кабинета и увести ее на прогулку. Сейчас же он даже не мог сказать ей и пары слов. Оказалось недостаточным просто знать, что Лили есть где-то рядом, что у нее все относительно хорошо...
Невыносимо.
Слизеринец был уверен, что Лили в гриффиндорских покоях. Он обошел замок вдоль и поперек, и не нашел девушку. И лишь в одном месте он бы не смог ее увидеть. Снейп не знал, что и думать. Он впервые оказался в подобной ситуации, впервые обидел Лили. И обидел столь сильно, что... да, он осознавал и признавал свою вину. Но как все исправить? Как вернуть расположение Лили?
Как вернуть Лили?
Упрямство и решительность Мэри Макдональд вызвали в Северусе новый виток злости. Да что она о себе возомнила! Снейпа не интересовало ее мнение. Она — совершенно сторонний человек, помеха. Ей неизвестна вся подоплека отношений между Северусом и Лили. Не ей выступать в роли судьи. Ему нужна не Мэри Макдональд.
Ему нужна Лили Эванс.
Злость — очень нехорошее чувство. И с ним Северус справиться не в силах.
— Ты уж определись, ушла Лили или таки одна грязнокровка... — огрызнулся Снейп, — удостоится чести позвать... — злость разом схлынула, — Лили.
Ссориться с Мэри в планы Северуса не входило. Как и встречать ее на своем пути. Но она, пожалуй, все же пригодилась бы.
— Извини, — равнодушно бросил Снейп. — Так ты позовешь Лили?
Снейп вперил свой взгляд поверх плеча гриффиндорки в закрытую дверь, прикидывая, какими заклинаниями можно выбить препятствие. Что-то ему подсказывало, что это не столь сложно, как казалось. Bombarda? Bombarda Maxima?

Отредактировано Severus Snape (2017-07-07 16:01:44)

«Она гуляет с другими гриффиндорцами», — Снейп вслед за Мэри мысленно произнес фразу. Фраза ему не понравилась. Очень не понравилась.
«Гуляет. С другими. Гриффиндорцами».
«С другими гриффиндорцами», — слизеринец мысленно повторял и повторял про себя слова Мэри. Он понимал, каких других гриффиндорцев имела ввиду Макдональд. И осознание того, что Лили шарахается где-то рядом с ненавистным Поттером, выводило его злость на новый уровень. Пришлось закрыть глаза и представить что-либо успокаивающие. Например, Джеймса Поттера, в грудь которого беспрепятственно входит ярко-зеленая вспышка, разбрасывая вокруг себя изумрудные искры. Легче не стало, однако, злые мысли несколько утихли.
— Гулял я уже по замку, — в очередной раз огрызнулся Снейп. Но Мэри была права. То, что Снейп не нашел Лили ни в одном из известных ему местечек, в которых она предпочитала проводить свое свободное от занятий время, не значит, что она не могла туда прийти в тот момент, когда он уже ушел оттуда. Или ушла, когда он только-только подходил. Вот такое роковое стечение обстоятельств, и его нельзя сбрасывать со счетов.
Слизеринец в который раз вгляделся в дверь, за которой, как он предполагал, скрывалась его подруга. Мысль войти на запретную для представителя Слизерина территорию еще никогда не казалась такой соблазнительной.
— Ваша Полная Дама, — язвил Снейп, — с вверенной в ее владения картины убежала, причем давно.
Северус оглядел другие картины, развешенные по коридору.
— Более того, я даже могу сказать, где она прячется. Что это там у вас нарисовано? — Снейп прищурился. — Свинья, измаранная в грязи? Видишь из-за спины торчит розовое... нечто?
Не удержавшись, слизеринец хохотнул.
— Тоже мне... защитник храбрых и отважных.
Однако же Снейп не приблизился к Лили и ни на шаг. А гриффиндорская дверь все манила своей недоступностью. Снейп резко выдернул свою волшебную палочку из рукава мантии и навел ее на дверной замок. И замер.
А ведь Лили бы не одобрила подобных действий. Разумеется, Лили ведь до тошноты правильная. Но именно этим она и нравилась Северусу. Не только этим, конечно, но... Нет, совершенно бы не одобрила. Ухудшать то, что итак плохо в край, волшебнику не хотелось.
Шли мгновения: Снейп так и стоял, застыв в боевой стойке и тяжело дыша; испуганно продолжали жаться друг другу гриффиндорцы-первокурсники; молчала Мэри, молчал и Северус. Разлившаяся гнетущая тишина давила на воспаленное сознание. Тихие всхлипы, доносившиеся с картины сбоку, были подобны мерно капающей из-под крана воды в вязкой тишине. Первым не выдержал Снейп, пошевелившись и опустив волшебный артефакт.
— Пожалуй, ты права, — с неохотой признался. — Так ты передашь Лили все, что я скажу? Без прикрас, утайки и перевирания?

Отредактировано Severus Snape (2017-07-07 22:51:23)

Северус Снейп не доверял гриффиндорцам. Впрочем, справедливости ради надо отметить, Снейп не доверял никому в принципе, кроме самого себя. И Лили. Так исторически сложилось еще с дошкольных лет, когда в жизни маленьких Северуса и Лили еще не было первой испорченной поездки в школу на Хогвартс-Экспрессе, не было распределения на разные враждующие факультеты, не было всего того плохого, что случилось из-за общепринятых стандартов и принципов. Шесть долгих лет им удавалось сохранять теплые отношения между ними несмотря на всеобщее порицание, осуждение и, порой, неприкрытую ненависть в совокупности с отвращением. И одно неосторожное слово, сказанное в порыве ярости, разрушило ту нить, что связывала их все эти года. Всего одно неосторожное слово.
— Понимаю.
Снейп отошел в сторону, наконец, пропуская в гостиную гриффиндорцев-первокурсников — ему не нужно было постороннее внимание. Конечно, были еще картины, с интересом внимающие развернувшемуся перед их взором представлению, но от них избавиться, увы, было нельзя. Впрочем, выход найти можно было всегда. Зельевар схватил Мэри Макдональд за рукав и потянул в сторону первой попавшейся ниши.
Укрытие было сомнительными, но оно хотя бы гарантировало отсутствие чужого любопытства.
Слизеринец опустил взгляд вниз, очень внимательно рассматривая потрепанные носки своих ботинок. Он отчего-то смутился. Одно дело говорить какие-то важные слова, адресованные Лили, непосредственно Лили, другое — передавать их через третьих лиц. Он не был уверен, что Мэри выполнит то, что обещает. Гриффиндорцы и обещания — обычно как два магнита. Однако попробовать стоило. Конечно же, стоило.
И все же слова подбирать он пытался очень тщательно.
— Я хочу извиниться перед Лили, — выпалил Северус. — Нет, не так. Я прошу у нее прощения. Я поступил плохо. Очень плохо. И подло. Я не специально. Я не хотел ее обидеть. Это было непредусмотрительно и глупо. Я повел себя как... как последний гриффиндорец, — в голосе слизеринца не было сарказма, лишь одна неприкрытая горечь. И раскаяние. Вся эта неделя после инцидента у озера прошла, словно в тумане. Словно в страшном похмелье. И ему необходимо прощение Лили. Чтобы вернуть покой в собственную душу. А, быть может, и не только в свою. Он был почти уверен, что Лили точно так же грустит и переживает, а не развлекается с другими гриффиндорцами.
— Передай ей, пожалуйста, что я сожалению и раскаиваюсь.
Снейп внимательно вгляделся в глаза Мэри.
— Я на тебя рассчитываю.
Почти не слукавил.
— Буду в долгу.

Отредактировано Severus Snape (2017-07-08 09:32:06)