Вообще-то Рабастану нравились магические пабы, но только если он посещал их один или хотя бы в компании приятных ему людей, к которым мистер Роули, увы, не относился. Нет, Торфинн, конечно, был вполне себе сносной личностью: надежным боевым товарищем, в меру остроумным, в меру болтливым, в меру двинутым, с правильной идеологией и убедительной жизненной позицией. Однако даже все эти выше перечисленные достоинства не делали общение с ним приятным Лестрейнджу. Хотя, конечно, вины Роули в этом не было ни грамма. Рабастан в принципе не очень любил людей, с трудом переносил их общество, делая исключение лишь для тех, кто по тем или иным причинам был ему нужен. И так уж получилось, что Торфинн в данный момент был ему жизненно необходим.
Морально подготовившись к предстоявшей встрече, которую сам же и назначил, Лестрейндж аппарировал на защищенный маскирующими и магглоотталкивающими чарами двор паба и направился к то и дело открывавшейся, чтобы впустить или выпустить очередного трезвого или не очень волшебника, двери.
Стоило Рабастану очутиться внутри забегаловки, как его оглушил гул множества голосов: парочка подвыпивших магов громко обсуждала итоги последнего квиддичного матча; полный лысый волшебник, активно жестикулируя, едва не задевая рукой нос своего оппонента, доказывал ему существование фестралов; заливисто смеялась женщина, и над всем этим шумом протяжно надрывался доносившийся из граммофона голос Селестины Уорлок, певшей о безответной любви.
Бегло оглядевшись по сторонам и не заметив в толпе знакомых лиц, Лестрейндж подошел к барной стойке и, сделав заказ, направился к свободному столику.
Через несколько минут он уже сидел, откинувшись на спинку обшарпанного стула, и задумчиво разглядывал приобретенную бутылку эльфийского вина и два граненых стакана, прикидывая сможет ли алкоголь сделать встречу более беззаботной, а беседу более продуктивной и конструктивной. В конце концов, его просьба была слишком необычной, чтобы обсуждать ее на трезвую голову.
«…пусть ты разбил его на части, оно вернулось — это счастье!» - жизнеутверждающе заявила пластинка и громко захрипела, сообщая о завершении музыкальной композиции, когда в пабе появился Торфинн.