Мария ещё не видела Рабастана после того, что случилось: о смерти мужа её известили хит-визарды. Мария не была готова, Рабастан не предупреждал её заранее, однако разыграть шок оказалось проще, чем истерику, кажется, ей даже поверили. Не каждый день узнаёшь, что четвёртый муж умер, да ещё и забрав с собой в могилу ещё нескольких волшебников. Читая в Пророке заметку о смерти мужа, Мария ухмыльнулась: Рабастан всё предпочитал делать с размахом. Даже убийство опостылевшего любовнице мужа он провернул не по-тихому, а громко, со свидетелями. Слава Мерлину, мёртвыми, Марии бы не хотелось, чтобы осталась хотя бы какая-то ниточка, ведущая к Рабастану. Она не хотела, чтобы отец её ребёнка попал в Азкабан.
Ребёнка. Слово до сих пор было странным, и Мария каждый раз чувствовала мурашки по коже, когда думала об этом. Она не могла поверить, что решилась на этот отчаянный шаг - для чего? Чтобы удержать Рабастана? Она знала, что он никогда не будет с ней так, как с той, другой, с Лорейн Булстроуд. Надеялась, что так он не забудет её, даже если новая жена окажется достаточно проворной, чтобы очаровать его? Но Мария была достаточно опытной, чтобы знать о несправедливости мира. Никто из её собственных мужей не умер бы, если бы она не приложила к этому руку. Как после этого верить в судьбу и справедливость? Все люди врут, все предают. Как бы ей ни хотелось, Рабастан мог в любой момент забыть о ней, забыть о своём ребёнке...
Нет. Нет, если у него будет сын, если этот сын родится раньше, чем у этой его жены - это будет его первый сын. София, его дочь, никогда не будет значить для него столько, сколько наследник, который никогда не получит его фамилию и его состояние, но наследник, в котором течёт кровь Лестрейнджей, который впитает с молоком матери то, что положено знать каждому уважающему себя волшебнику. Мария положила руку на абсолютно плоский живот и тут же отдёрнула, словно обожглась. Всё равно даже думать об этом было странно.
Рабастану она не писала, это могло показаться странным, тем более, она убитая горем вдова, недавно прошли похороны её мужа, ей не до того, чтобы просить помощи у других мужчин. Она добровольно заперлась дома и обдумывала план дальнейших действий, прикидывала, что нужно продать, а что можно оставить, размышляла о том, как вступит в наследство и что с ним сделает. Муж, конечно, оставил всё ей, кому ещё? Других близких родственников у него не было. Ей - и своему нерождённому ребёнку.
Точнее, ребёнку Рабастана Лестрейнджа, но кого волнуют такие мелочи?
Мария не горевала, ей было всё равно. Вуд настолько опостылел ей, что она совершенно не расстраивалась его смерти. Ей хотелось с кем-то обсудить чувство свободы, которое росло внутри неё с того самого момента, как она похоронила Дастина, однако вместе с ним росло и то, что рисковало лишить её этой свободы навсегда. И она не была уверена, насколько хорошо чувствует себя по этому поводу.
Примерно за такими раздумьями её и застал сигнал охранного заклинания, пропускающего гостя, и сердце её почти пропустило удар. Она знала, кто это был - тот, кто занимал все её мысли в последние дни. Она распахнула дверь ещё до того, как волшебник успел постучать.
- Стан! - воскликнула она и втянула его в дом, где, уже захлопнув дверь, кинулась к нему на шею и весело рассмеялась. - Я знаю, как ты занят со свадьбой, но я так рада, что ты пришёл! Я не ожидала, ты даже не предупредил, всё так быстро произошло! Они просто пришли и сказали, что он...
Она остановилась и выдохнула, а то начинала слишком сильно тараторить.
- В общем, это было неожиданно, - она кашлянула, успокаиваясь, и немного отстраняясь от любовника.

- Не понравилось? Я была в восторге! - рассмеялась Мария, утыкаясь носом в шею любовника. - Только тяжело было сразу вот так не улыбаться, а ударяться в слёзы. Но мне всё-таки удалось.
Она знала, что Рабастан спрашивает как бы невсерьёз, потому что они говорили об этом, она сама подала ему идею, она сама рассказала, как страдает от того, что приходится быть рядом с Дастином Вудом. Однако не могла не ответить ему в том же почти шутливом тоне. Если опустить тот факт, что они говорили о жизни и смерти человека, ещё совсем недавно бывшего мужем Марии, звучали они совершенно как обычные и нормальные любовники. Хотя бы на мгновение Марии хотелось забыть, что они на самом деле и есть любовники - пусть и связанные общими тайнами и крепкой внутренней связью - и ничем большим, кроме как родителями одного ребёнка, им не стать. И даже этим - только за закрытыми дверями.
- Да, - Мария отстранилась от Рабастана и даже посерьёзнела, когда он спросил о хит-визардах. - Они и сообщили, когда всё произошло. Спрашивали, конечно, мне кажется, пытались найти связь... Но у них нет никаких доказательств, нет и не может быть. Возможно, они придут ещё, я не уверена, но мне есть, что им ответить. Даже если они будут пытаться как-то привязать меня к делу, у них не получится.
Как не получилось и в прошлый раз, когда виновниками убийства мужа оказались конкуренты. Сама Мария же вышла сухой из воды - безутешной вдовой с огромным наследством. Кто бы знал, как этот статус нравился ей самой...
Она шла за Рабастаном в собственную гостиную, наслаждаясь тем, как он ведёт её вперёд. Можно было бы представить, что они живут здесь вместе, под одной крышей, так уверенно он двигался, хотя и был тут всего однажды. Гостиная была расположена совсем несложно, однако Мария поразилась тому, что он всё-таки запомнил. Как славно было остаться здесь с ним, а не с настоящим хозяином этого дома! Впрочем, теперь настоящей хозяйкой была Мария - дом перейдёт к ней по наследству.
Устроившись рядом с Рабастаном на диване, Мария продолжила:
- Это хорошо, что так всё вышло. Массово. Выглядит, будто нападение очередной группировки, и это нам только на руку.
Мария вздохнула. Она не знала, хранит ли её любовник какие-то тайны и чему посвящает свободное время, хотя была почти уверена, что у него тоже свои весьма необычные интересы. Она знала Рабастана, ей казалось, что даже лучше других, поэтому она прекрасно понимала, что убить случайных людей для него - не такая уж и жуткая потеря. Она сама не страдала бы, и Рабастан пережил это спокойно. Поэтому она не переживала за его душевное спокойствие, а вот возможность оказаться в лапах хит-визардов она бы всё-таки постаралась исключить насовсем.
Она откинулась на спинку дивана и оглядела гостиную, к которой хотя и привыкла за столько времени, но всё же родной не могла назвать. К тому же, она понятия не имела, как сообщают радостные новости (как сообщают новости, от которых коленки трясутся, она не знала тем более), поэтому начала издалека.
- Дом я продам, перееду в свой, - поделилась она. - Но не сразу, сначала надо уладить некоторые формальности. К тому же, нужно подготовить комнаты. Моя в хорошем состоянии, но всё-таки понадобится кое-что ещё.

Марии было всё равно, насколько громким было бы убийство её мужа: Пожиратели или нет, главное, что он был мёртв и его похоронили. Впрочем, Рабастан был прав: время было совсем неспокойное, и в связи с участившимися акциями Пожирателей, Дастин тоже мог бы попасть под их пристальное внимание. Он ведь был сотрудником Министерства, в конце концов, и не самый последний.
— Посмотрим. Я могла бы о чём-то неожиданно вспомнить, но не хочу пускать хит-визардов по относительно верному следу, — вздохнула Мария. — Да и меньше знаешь, крепче спишь. Чем меньше я знаю о тёмных делишках своего супруга, тем лучше. Может быть, они найдут какие-нибудь доказательства у него в кабинете, есть там пара ящиков, которые мне так и не удалось взломать, но специалисты наверняка справятся.
Впрочем, Мария была почти уверена, что у Вуда там если и был компромат, то скорее постыдного характера: какой-нибудь идиотизм, который ему был не к лицу. Чтобы Вуд на самом деле был способен на что-то опасное, она очень и очень сомневалась, а она уже успела его изучить за то время, что они были женаты.
Мария терпеливо ждала, пока Рабастан сообразит, что же именно она хотела ему сказать. Она не хотела говорить прямо, это казалось ей пошлым и вульгарным, ей хотелось, чтобы он сам вспомнил об их уговоре и её обещании, чтобы провёл недостающую ниточку. И Рабастан понял. Мария рассмеялась.
— Не торопи события, я пока не знаю. Срок ещё слишком маленький, чтобы об этом говорить.
Всё получалось очень складно, самая настоящая трагедия, которую Марии предстояло разыгрывать в обществе, промокая абсолютно сухие глаза платочком: муж, погибший от рук преступников, и ребёнок, не успевший узнать своего отца. Ребёнок, который никогда не будет носить фамилию Вуд, даже если родня Дастина будет на неё давить. Мария не даст ребёнку Рабастана фамилию этого неудачника, который не смог даже защитить себя и так глупо попался. Нет, Рабастан был сильным волшебником и проиграть ему было даже не так стыдно: Мария говорила скорее про себя. Она была уверена в собственных способностях, но та лёгкость, с которой мужчины бросались в омут брака с ней, казалась ей иногда чрезвычайной глупостью.
Она всё ещё чувствовала внутреннее напряжение от мысли о том, что через каких-то несколько месяцев ей предстоит стать матерью и делить дом с новорожденным существом; с другой стороны, ей ли привыкать к тому, чтобы делить постель с малознакомыми или неприятными ей людьми? Мария была королевой приспособления к обстоятельствам, неужели она не справится с ребёнком? И всё же, ей казалось, что мир вокруг не совсем устойчив, её душу раздирали сомнения в правильности своего выбора. Однако сейчас, когда Рабастан осторожно касался её живота и излучал счастье, она начинала думать, что сделала всё правильно. Так и должно было случиться.
— Надеюсь, что мальчик, — тихо произнесла Мария, кладя руку на ладонь Рабастана. — Сын. Наш сын.
Первый сын Рабастана Лестрейнджа — его жутко чистокровная жена при всех раскладах, если доносит ребёнка до срока, не родит раньше Марии. Даже если мальчишку, законнорожденного, получившего фамилию и наследство. Мария не имела предубеждений, ей бы подошла и девочка — но она прекрасно знала, как тяжело девочке с неправильной фамилией выбиваться в люди. Пусть уж лучше мальчик — сын, который сумеет выбиться в люди и прославить фамилию не хуже своей матери.
— Он будет Забини для всех, но по крови — Лестрейндж. Станешь его крёстным отцом?
Ей хотелось, чтобы он был связан со своим сыном магией и тонкой родственной нитью, пусть даже и таким совершенно обходным способом.

Мария легко рассмеялась словам Рабастана, что они с ребёнком ни в чём не будут нуждаться. Мария не могла пожаловаться на финансовые проблемы: она не только работала сама, но и получила в наследство баснословные суммы, которых хватило бы на пару жизней, однако она понимала, что значат такие слова для чистокровного волшебника, воспитанного в приличном обществе. Рабастан был искренен, она это слышала и понимала, чувствовала нутром, поэтому и насмехаться над этим не было никакого желания. Она рассмеялась от чистой радости, охватившей её от осознания, что ребёнок Рабастана, кем бы он ни был, какую бы фамилию ни носил, не останется один. Даже если с Марией что-то случится, забота о крестнике не будет смотреться чем-то странным в обществе. Таким образом, хотя и не совсем так, как того втайне желала, Мария проводила линию между отцом и ребёнком.
- Мне немного страшно, - честно призналась она. - То есть... я никогда не хотела детей.
Она взглянула на Рабастана, опасаясь, что её слова могут быть восприняты превратно, но, кажется, он пока был спокоен. Атмосфера в доме пока предполагала спокойствие и расслабленность от всех участников диалога. Так просто и не скажешь, что совсем недавно хозяина дома похоронили раньше отведённого ему срока, не оставив и надежды на продолжение своей ветки рода.
- Ты сам знаешь, что не хотела. Тем более, от кого-то из моих супругов. Не могу себе представить...
Её плечи инстинктивно дёрнулись от отвращения. Чтобы внутри неё росло отродье того же Вуда или прошлых мужей... Ну уж нет. Этого она точно хотела меньше всего. О ребёнке Рабастана и думалось как-то по-другому, хотя пока что Марии и не верилось, что она и впрямь беременна. Она сварила зелье, определяющее беременность, три раза, чтобы точно в этом удостовериться, да и другие симптомы... И всё же. Пока она не могла представить себе, что будет дальше. Как только первое потрясение спало, как только пройдёт восторг от сообщения отцу этой новости, всё как будто должно было вернуться к прежнему, старому укладу. Но при этом головой Мария понимала, что не вернётся. Теперь всё изменится.
- Но я думаю, мы всё делаем правильно, - прошептала она, прижимаясь к груди Рабастана. - Мне страшно, но я с этим справлюсь. Мы справимся.
Она чуть сильнее сжала ладонь Рабастана, за которую держалась, точно одно его присутствие действительно могло помочь ей справиться с новой, неожиданной для самой себя ролью. И, она была уверена, могло - поможет.