Мама часто любила повторять, что лучшее лекарство от всех невзгод — работа.
Шарлотта, ранее с этим не согласная, просто потому что не понимала до конца всей сути и смысла этого высказывания, попыталась найти в этом совете поддержку и успокоение. И вроде бы получалось. По крайней мере, задыхаясь в попытках получить максимальные баллы по всем предметам и пропадая за книгами в библиотеке у девочки не оставалось ни сил, ни времени для своих душевных страданий. Разве что иногда, перед самым сном, находила тоска и томительное чувство отчаяния. Ну в самом деле, на что она могла бы рассчитывать? Ни на что. Вот и стоит, дорогуша, на учебе сконцентрироваться. Мама, помимо прочего, любила приговаривать, что всё проходит. Значит и это пройдёт, хоть т верилось, почем-то, с трудом.
Из учебного класса Шарлотта выходит едва ли не последней. Погруженная в собственные мысли, в попытках распланировать будущий вечер и составить план того, что стоит из домашних заданий сделать в первую очередь, а что можно оставить на завтра, она не сразу замечает Алису и вздрагивает, когда её тянут за локоть в сторону, а потом обнимают.
— Ой, я и не заметила тебя, прости, — подруга уводит её по коридору дальше, заглядывая в двери кабинетов. Шарлотта не знает, что и думать, потому что то, что происходит, кажется не то чтобы сильно странным, но не вписывающимся в стандартный скучный будний день. — Что-то случилось?
«Поговорить?» — девочка заходит следом за Алисой в пустой класс и, опустив сумку с учебниками на пол, садится на стул за ближайшей партой, обернувшись к подруге. Гэмп не заставляет ждать и строить пустые догадки.
Шарлотта нервно сглатывает, но искренне надеется, что резкие слова Алисы не изменили ни единой черты её лица. Ей должно быть всё равно, что происходит в личной жизни Карадока. В конце концов это ведь и не очень красиво — совать свой нос в чужие дела. Но внутри всё сжимается, словно в тисках, становится труднее дышать. Боль эта не настоящая — Шарлотта повторяет себе это так часто, как только может, — но едва ли ей становится от этого легче.
Квирк с Рейвенкло многие считали красавицей, хотя резкое высказывание Алисы о её уме тоже было правдивым. Но всё равно ничего удивительного — вокруг Карадока вилось много девчонок.  Как говорится, есть из кого выбирать.
Дальше — хуже.
Мир Шарлотты покачнулся со словами подруги, но не упал. Не рухнул, хотя ей казалось, что нечто непременно теперь должно произойти. Пожалуй, она была бы даже рада, чтобы что-то прямо сейчас случилось. Например, чтобы она провалилась сквозь пол, зато смогла бы трусливо уйти от ответа.
«Догадалась…» — хотя о чём тут догадываться? У неё, идиотки, всё на лице, наверное, написано. Дура.
— Почему… — Шарлотта обрывает фразу, так и не задав вопроса.
Можно успеть соврать. Попытаться притвориться. Скривиться, словно само предположение Алисы — чушь несусветная, ну скажет тоже!
«Почему ты так решила?» и «Как тебе такое только в голову пришло?»
Но Алиса смотрит так внимательно, что девочка не находит в себе сил даже попытаться улыбнуться и обратить эту сокрушающую правду в шутку. Как с боггартом, только победить ей нужно не собственный страх, а странную заинтересованность этим вопрос Гэмп.
Шарлотта вот предпочитала лишний раз даже не думать о том, что с ней происходит, чтобы не усугублять. Как выяснилось, чем больше она думает, тем ужаснее и безнадёжнее ей казалась реальность вокруг. В прочем, ещё хуже бывало, когда ей мерещились просветы и робкая надежда, когда она ловила какие-то случайные, совершено мимолётные взгляды Дирборна.
Дура. Идиотка. Это не Квирк тупоголовая, а она!
— Почему?
Повторяет девочка, вложив в единственное слово всё то, что не могла сказать вслух.
Почему — идея? И почему — ужасная?
В прочем, ответ на последний вопрос Шарлотта и так знает. Ужасная — потому что безнадёжная. Несмотря на дружбу между ней и Карадоком зияет пропасть, и девочка толком не знает, что в действительности лежит на дне. Разница в возрасте? Глупости. Отец Шарлотты старше её матери на три года и это не было для них помехой. Так и Шарлотта однажды повзрослеет, перестав быть просто девочкой со смешной косичкой и, возможно, сможет тогда стать…
Нет.
Не сможет.
Шарлотта не знает в чём наверняка дело, но не сможет.
И все её мечты — робкие, хрупкие и наивные — не имеют права на жизнь.
Только вот от понимания всего этого легче не становится. У Шарлотты, как бы она не хотела, не получается справиться с собственной глупой влюблённостью. Ей бы хотелось, чтобы всё прошло, чтобы было как раньше, до того, как что-то случилось и пошло не так, но всё это как-то иначе работает. Это не может просто взять и прекратиться, как бы ей этого не хотелось.
— Просто… В общем, я знаю, — Шарлотта мнёт в пальцах края своей юбки, упрямо смотрит на собственные острые коленки и ей, отчего-то, невыносимо душно, неловко и стыдно об этом говорить.
— Но, — девочка тяжело вздохнула, — ничего не могу поделать.
Сердце в груди Шарлотты ухнуло глухо и болезненно.

[icon]http://sg.uploads.ru/3miKD.jpg[/icon][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>ШАРЛОТТА ДИКИНСОН, 13</b></a><br> Студентка Гриффиндора, 3 курс<br>[/info]