О том, что у него, что называется, Большая Проблема, Джим догадывается примерно через минуту. Несколько человек, до этого мирно сидевших за столом и ничего не подозревавших о том, какую удивительную картину им придется сегодня наблюдать прямо во время обеда, все как один поворачивают головы к нему. Джеймсу кажется, сейчас вообще все в Большом Зале смотрят на него.
    Ну, с одной стороны, это не удивительно. Он стоит на скамейке ногами и в полный рост. Он Джеймс Поттер. На него всегда кто-нибудь да смотрит: или младшекурсники в ожидании шалости, чтобы радостно завопить, или учителя, в общем-то, в ожидании шалости тоже, но чтобы наказать. Радостно или нет — зависит от учителя. Но конкретно сейчас в Большом Зале нет учителей, только ученики.
    А еще в Большом Зале нет одного из столов Гриффиндора.
    И вокруг валяются осколки посуды.
    Ну кто ж знал, да?
    Ну, то есть, понятно, что Джим знал, что если вскочить на лавку и попытаться в шутку трансфигурировать стол, чтобы впечатлить пачку младшекурсников, то может и всерьез получиться. И трансфигурировать, и впечатлить.
    — Без паники! — объявляет Джеймс на своей скамье, глядя на коня. — Сейчас я просто превращу его обратно, и все будет в порядке. А посуду домовики уберут.
    Конь переступает с ноги на ногу, представляя собой крайне мирное зрелище, если не считать разбитой посуды вокруг. Все, что было на столе, теперь оказалось в мешанине на полу. Повезло только тем, кто успел схватить свои плошки-ложки. Джим аккуратно идет по скамье до коня, припоминая заклинание, чтобы вернуть того к первозданному облику. Конь меланхолично наблюдает за ним и тихо фырчит, дергая ухом.
    — Хороший конь, — негромко говорит Джеймс, когда ему остается буквально пара шагов. — Отличный конь. Умница. Сейчас...
    Он не успевает даже сделать жест палочкой, как конь срывается с места, перепрыгивает скамью и стремительно несется в проходе меж столов к выходу из Большого Зала. Джим издает тихое «и-и-и», свидетельствующее полное осознание, что его Большая Проблема только что стала Сбежавшей Большой Проблемой.
    — Осторожно! — сложив руки рупором, кричит он. — Конь! Поберегись! Эй, там, в дверях! — Джеймс так и бежит по скамье, перепрыгивая всех, кто на ней сидит, словно какой-нибудь крутой атлет из этих маггловских соревнований, о которых, говорят, рассказывали недавно на маггловедении. — Питер! Осторожно!

... - Значит, так... - "братец Ночь" довольно потирал руки - только что он обхитрил Эвана в карты - и теперь полуфранцуз должен был Альфреду три желания.
- Первое: ты подольёшь в Большом Зале Эмме Финниган в сок лепетального настоя - пусть-ка с часик понесёт всяческий бред! Всё равно с этой рыжей чертовкой ничего особо страшного не случится - ну, дадут ей антидот - и всего-то дел! Второе: ты... - что Уилкис припас на второе, третье и десерт, узнать уже было не суждено.
"Заказчика" перебил гулкий - словно кто-то орал в рупор - крик "Конь! Поберегись! Эй, там, в дверях!".
- Это Поттер! Он что - сам лепетального зелья отхлебнул? - "братец День" выразительно повертел у белокурого виска пальцем - но миг спустя сделалось не до смеху.
  Дверь Большого Зала едва не снесло с петель.... нервно ржущей, грохочущей копытищами взбесившейся махиной, от которой оба "колдуна-близнеца" разом шарахнулись вправо - и столь же синхронно вскинули палочки.
  Потому что невменяемый зверь и не думал замедляться... несясь во весь опор на оцепеневшую со страха крохотную - больше девяти не дашь - первокурсницу-слизеринку Кару Монтегю.
- ВИНГАРДИУМ ЛЕВИОСА! - ах, слава Мерлину, что одна и та же мысль дружно пришла и в чёрную, и в белую голову - девчушка, подхваченная сдвоенной магией, в ужасе - глаза в пол-лица - болтала ногами где-то под потолком, а озверевший живой смерч промчался под ней, даже не зацепив.
    - Эван, - голосом, приближающимся к абсолютному нулю произнёс Уилкис, стоило только ботинкам Кары коснуться пола, - отведи... отнеси Монтегю в лазарет. Я сейчас буду с кого-то голову снимать. Медленно и нежно.

- Чтооо? - на одном дыхании выдохнул Питер, выразив этим нехитрым вопросом все свое возмущение, а заодно и разочарование от обеда, который, судя по всему, ему сегодня так и не суждено было попробовать. А в Большом зале между тем так соблазнительно пахло жареной курицей.
Петтигрю разочарованно взглянул на Поттера и решил, что тот всё-таки важнее еды, а потому решил не сопротивляться, позволив другу вытянуть себя в холл, где они, словно по закону подлости, тут же натолкнулись на слизеринцев.
- Коонь! - вторя Джеймсу, протянул Питер, то ли от растерянности, то ли сомневаясь в умственных способностях своих собеседников. - Это лошадь такая. Только конь, - пояснил он, переведя взгляд с Розье на Уилкиса, не очень-то надеясь на ответ. Ждать помощи от этих двух, по мнению Петтигрю, было все равно, что пытаться рассмешить гигантского кальмара, обитавшего в Черном озере: они скорее пойдут и заложат их кому-то из преподавателей, чем протянут метафорическую руку помощи.
- Цок-цок-цок! Иго-го! - насмешливо донеслось откуда-то снизу.
- Сохатый! - дёрнув друга за рукав мантии, растерянно произнес Питер. - Кажется, конь вот к ним в гости пошел, - кивнув в сторону слизеринцев, прошептал он, дурацки улыбаясь. Ситуация одновременно веселила и пугала его. Кто бы мог подумать, что зачарованный стол заинтересуется мрачными подземельями?

    — Руки, Уилкис, — мгновенно реагирует Джим, но не успевает добавить ничего другого — во-первых, Питер дергает его за рукав мантии, во-вторых, Уилкис и сам выпускает его, чтобы кинуться в подземелья.
    На несколько кратких мгновений Джеймс так и стоит, раздумывая, получится ли свалить всю вину на Уилкиса, но потом понимает, что свидетелей слишком много, и его, конечно, в общем и целом скорее любят в школе, чем нет, но даже это не спасет. Спасет только то, что он вернет стол обратно в целости и сохранности и так быстро, как только сможет. И, желательно, чтобы при этом никто не пострадал, но судя по крикам из подземелий, это еще под вопросом.
    Джим срывается следом за Уилкисом и, оказавшись в подземельях, где две студентки, прижавшись к стенам, с ужасом смотрят в одну и ту же сторону отбытия коня, даже находит в этом всем определенную прелесть. Это же приключение! А так бы сидели себе и жрали жареную курицу, вот, конечно, прямо времяпровождение мечты. Эта мысль тут же приводит его из ужаса в прекрасное расположение духа.
    — Конный патруль! — провозглашает он, глядя на студенток, и те просто указывают в нужную сторону.
    С этим же криком про конный патруль Джеймс бежит и дальше, быстро определяя, если кто-то все-таки умудрился пострадать, но пока что им везет, и все студенты достаточно расторопны и сообразительны, чтобы расступиться в стороны и не мешать шальному коню. Кто-то кричит ему вслед вопросы или пожелания — в основном, не очень приятные — но Джиму до мантикраба это все. След коня проглядывается хорошо, и вот-вот они должны будут его настигнуть.
    И придумать, как его остановить.
    Еще бы Уилкис ничего не удумал, конечно. Джеймс оглядывается на Питера и кивает вперед, туда, где первым бежит слизеринец, лицом изображая, что доверять ему не стоит, мало ли что. Конестол, все-таки, дело такое. Тем более, что ржание раздается где-то уже не так далеко, буквально за поворотом, а командная работа со слизеринцами — как Джим уже успел выяснить в инциденте со Снейпом — не его сильная сторона.

Отредактировано James Potter (2018-09-09 22:11:46)

- По спальням! - на бегу раздражённо рыкнул на однофакультетниц Уилкис - нечего мешаться у мужчин... ну, хорошо, у юношей под ногами, неровён час, всё-таки угодят под копыта!
- Сюда! - это уже адресовалось горе-компаньонам - сказал бы кто ещё утром, что Альф помчится ловить столоконя с гриффиндорцами, да с какими - как говаривал отец (а вот сыну за повтор он едва не открутил ухо!), что лучше уж дочь-куртизанка, нежели сын-гриффиндорец. Благо, хоть подземелье слизеринское - и Альфреду оно ведомо 
уже пять лет!
- Что? Кони? Любят людей? Ослы! - выпалил в сердцах Уилкис и затормозил - его осенило своё же ругательство.
- Именно - ослы! Лошади, как и ослы, травоядны! - Великий Мерлин, разжёвывать им элементарные вещи!
- У кого-то из вас есть морковь? Яблоко? Сахар? Хлеб, в конце концов? Его надо подманить вкусненьким! - лошади, конечно, не магические существа, но живность есть живность - и у кого-то здесь просто обязана иметься капля здравого смысла. Или, может быть, "конского смысла"?

Отредактировано Alfred Wilkes (2018-08-29 13:43:43)

Кажется, Джеймс понимает его идею, или же Питеру это только кажется? Сейчас, находясь в подземельях Хогвартса да и ещё в компании слизеринца, трудно быть в чем-то абсолютно уверенным. А потому Петтигрю надеется на смекалку и сообразительность своего друга.
- Я похож на человека, который таскает с собой еду? - косясь на Альфреда, искренне возмущается Питер, вновь думая о пропущенном обеде. Желудок тут же отвечает печальным урчанием, которое, к счастью, заглушает пронзительный свист Джеймса, решившего призвать блудного коня по-спортивному громко.
"Всё-таки от Сохатого иногда есть польза", - потирая оглохшие от многократно повторившегося эха уши, думает Петтигрю, с удивлением взирая на показавшуюся из-за угла лошадь.
- Мол.. - восторженно начинает юноша, но завершить похвалу не успевает, потому что Джеймс выхватывает палочку и произносит заклинание, пытаясь притянуть животное к себе.
Как ни странно, его уловка срабатывает, и теперь огромный конь, подхваченный магией, мчится на них. "Мчится" не по своей воле.
- Ты сдурел! - только и успевает выдохнуть Питер, в последний момент отталкивая друга в спасительную нишу в стене. А дальше происходит что-то странное: Питер не успевает увернуться от движущейся к нему махины, инстинктивно хватается за нее руками и с удивлением обнаруживает себя обнимающим возмущённо ржущего коня.
- Я держу его! - победоносно заявляет юноша, пытаясь оседлать трансфигурированный стол. Получается не очень хорошо, потому что тот явно не одобряет его поведение.

Отредактировано Peter Pettigrew (2018-09-13 08:53:05)

    Есть вещи, которые, кажется, в нормальном мире никогда не должны ни с кем происходить, но вот они происходят прямо здесь и сейчас: конестол летит на них, Питер героически отталкивает Джима, а потом — а потом! — а потом последний вынужден присоединиться к гоготу Уилкиса. Потому что повисший — обнявший? — пытающийся оседлать коня Хвост — это зрелище для сильных духом. Джеймс хохочет, даже несмотря на то, что сильно ударился плечом о стену ниши.
    Нет, ну справедливости ради, Питер действительно держит коня. Конь, перестав куда-либо лететь, сразу приобрел куда более благодушный вид, только уперся всеми четырьмя копытами в пол. Видимо, это должно означать, что он никуда не пойдет. Периодически конь всхрапывает. Что должно означать это, остается только гадать. Джим отталкивается от стены ниши и делает осторожный шаг вперед. Конь шагает от него.
    Видимо, Питер вызывает у коня более теплые чувства, чем мастер трансфигурации в лице Джеймса.
    — Ладно, — он замирает на месте и ерошит волосы, раздумывая, как подступиться к следующему этапу решения проблемы всех времен и народов. — Нам нужно как-то довести его до Большого зала, так? Так. Пит, ты просто подержи его пока, отвлеки там как-нибудь, не знаю. Уверен, он очень милый и интеллигентный конь.
    Им нужна или веревка, или уздечка, или что-то, чтобы коня было удобно вести. Выкладывать ему дорожку из яблок к Большому залу Джим не собирается. Притягивать его акцио еще раз — тоже. Да и нет у них времени на эти аттракционы. Джеймс оглядывается по сторонам, словно где-то тут, в коридоре подземелий, может совершенно случайно найтись уздечка — ну, например, висеть на руке какого-нибудь доспеха или свисать прямо с потолка.
    Джим останавливается взглядом на Уилкисе.
    — Уилкис, — говорит он так, словно увидел его впервые за весь день. — Есть веревка? Уздечка? Что-нибудь? Хотя бы фантик какой, чтобы трансфигурировать.
    Не то чтобы он ожидает помощи, это же слизеринец — вон как заливается над Питером. Но с другой стороны, кто его знает, этого Уилкиса. Полминуты назад тот предполагал, что у них с Хвостом спрятано по килограмму яблок по карманам — мало ли, что у него самого может быть спрятано в карманах мантии.

- Нету у меня никаких верё... - на автомате пошёл было огрызаться Уилкис - да так и схватил Поттера за руку.
     Заботливые, нежные женские пальчики тянутся, чтобы освободить шею гостя - желанного, но, ох, столь нечасто приходящего - от того, что он, морщась, называет "удавкой" - хотя и в шутку сам себя хлопает по губам и с юмористической назидательностью произносит: "Ой, о чём это я? Это же не удавка, а благородный галстук священных слизеринских цветов, моя гордость и краса!" - за что та же самая женская ручка отвешивает шутливый подзатыльник...
  - Верёвку, говоришь? А на шее у тебя тогда что, скажи на милость? - Альф выпустил Джеймса и ткнул пальцем тому в галстук, даром что такой на редкость непочтительный жест означал либо обвинение, либо проклятие, либо то, что Поттера Уилкис приравнял к бездушному предмету.
  - Взял, снял да трансфигурировал! Не ждёшь же ты, что я сниму свой собственный, цветов моего факультета, да ещё ради гриффиндорца, тем более - тебя? Это твой идиотский конь чуть не залягал маленькую Кару! - надавил слизеринец. - Ты труд другого уважай - сам насорил - сам убирай!

Отредактировано Alfred Wilkes (2018-12-02 21:04:00)

- Держуууусь! – эхом отозвался Питер, еще крепче вцепившись к грибу бешеного коня, решившего поупражняться в беге в лабиринте коридоров Хогвартса. – Держуусь! – повторил парень, с трудом поборов желание закрыть глаза, чтобы не видеть мелькавших тут и там каменных стен, колонн и бледных лиц студентов, в последний момент успевавших отскакивать в сторону.
Трансфигурированный стол несся все быстрее, стремясь то ли поскорее покинуть мрачные подземелья замка, то ли скинуть назойливого ездока, никак не желавшего падать с его спины.
«Почему мы на уроках не изучаем верховую езду?» - неожиданно подумал юноша, когда конь на мгновение замер и опять встал на дыбы в бесплодной попытке избавиться от своего прилипчивого «спутника». Не тут-то было – Петтигрю решил держаться до последнего. Погибать под копытами разгневанной лошади как-то уж очень не хотелось, ведь его героической смерти даже оценить бы никто не смог: Хатор в школе не было, а Джеймс сам был слишком героическим, чтобы оценить его безумный героизм.
- Да хватит уже! – возмущенно пискнул Питер, пнув коня в ребра, на что тот ответил негодующим ржанием.
- Слушай! Может, ты есть хочешь? – с непонятно надеждой спросил парень. – Так там в Большом зале яблоки были. Я сам видел! Иди туда! Ты же хороший конь!
Лошадь неожиданно согласилась с его предложением и, показушно гарцуя, направилась туда, откуда прибежала.
«Да ладно!» - про себя воскликнул парень, вытаращив глаза от удивления. Ай да он! Ай да молодец!
Теперь оставалось только надеяться, что Джеймс применит правильное заклятие и не превратит его в седло или там уздечку в дополнение к заколдованному коню.

    Когда бегущий следом Альфред неожиданно начинает извергать из себя советы по верховой езде, Джим на мгновение оборачивается на него с недоуменным лицом: серьезно? Откуда? А, ладно, Мерлин, какая разница. Некоторые вещи лучше не знать. Тем более, вопрос того, как же остановить несущегося на безумной скорости коня до того, как он убьет Питера к дракловой матери, куда более животрепещущ. Достаточно быстро Джеймс убеждается, что просто не умеет бегать так же быстро, как и конь, пусть коридоры и не приспособлены для лошадей.
    Каждый раз, когда Джим почти нагоняет горе-всадника, конестол устремляется в новом направлении. Одно радует: кажется, они движутся в общем и целом в правильную сторону. По крайней мере, по лестнице Джеймс взбегает скорее с радостным предчувствием. Только бы никто из преподавателей не поджидал их сейчас в Большом зале! Это было бы совершенно некстати. На всякий случай Джим скрещивает пальцы — и, кажется, это работает даже лучше, чем зелье удачи.
    Во-первых, конь устремляется в Большой зал. Уловка Питера срабатывает! Во-вторых, в Большой зал вовремя устремляется и сам Джеймс, уже давно перевесивший веревку себе через шею, отчаявшись использовать ее по назначению. В кидании лассо он все же не мастак. Еще только подбегая к Большому залу следом за конем с Питером верхом, Джим начинает размахивать руками — да так, что с кончика волшебной палочки рассыпаются искры:
    — Расступись! Отойдите все! Питер!
    Дальше Джеймс ничего не кричит. Дальше он замирает в дверях Большого зала и, широко взмахнув палочкой, превращает коня обратно в стол. Тот падает на каменный пол с оглушительным грохотом, кажется, откуда-то с потолка даже сыпется вековая пыль. Однако все целы, никто не умер, даже Питер — Джим не додумывает эту мысль, вместо этого кидается к другу.
    — Живой? Дружище?
    В голосе Джеймса еще звучит волнение, но на лице уже сияет самая широкая улыбка тысячелетия: Мерлин, вот это приключение! И плевать, что из-за него они скорее всего опоздают на зельеварение — кому оно сдалось, когда тут был целый столоконь! На котором Питеру даже удалось прокатиться. Жаль, что не удалось самому Джиму, но это ладно, еще успеется — с их-то умением устраивать себе приключения на ровном месте.

Обмен гриффиндорскими любезностями прервал уже знакомый сатирий гогот - Альфред, влетев-таки следом за сумасшедшей лошадемебелью и Потттером в Большой Зал, опять сполз по стеночке, колотя себя кулаком по колену. Но тут не сдержался бы и утончённейший, воспитаннейший из Блэков (нет, разумеется, не Сириус): только что восседавший на коне с грациозностью куля с мукой Петтигрю грохается с окончательно присмиревшего и вернувшегося в прежний вид, аб-бсолютно неживого, неподвижного стола, а на голову Питеру сыплется столько пыли, что бедолага теперь и впрямь сойдёт за ученика мукомола!
   Отерев слёзы, Альф и сам ощупал рёбра - не треснули ли от безудержного смеху- и, пошатываясь, поднялся. Внутри ещё бегали взад-вперёд приятные мурашки-смешинки... но и ворчливо напомнил о себе желудок. Отряхнув мантию, Альф уселся за первый подвернувшийся целый стол, подтягивая к себе мясо, запечённое в тесте.
- Уилкис, а Уилкис, ты ничего не перепутал? Здесь Рейвенкло! - окликнула девочка с волосами, стянутыми в старомодный пучок, который больше пошёл бы профессору Макгонагалл, но, сдавшись, махнула рукой и подтолкнула к слизеринцу кувшин с соком - кузен девушки, Найджел Хенсли, тоже рвался на встречи, а самой Клариссе Хенсли, чего греха таить, нравился "братец Ночь".
  Буркнув с набитым ртом что-то неразборчивое, с натяжкой годное на благодарность (отец бы за такое "наградил" подзатыльнком - с набитым ртом не разговаривают!) - Альф продолжил уплетать "добычу" - и так два гриффиндорских друга, буран да вьюга, чуть было не оставили его совсем без обеда!