Засиживаться допоздна на работе — что может быть лучше?
В принципе, именно к этому приходили практически все авроры без исключения, и не только потому, что Муди был тем ещё неприятным парнем и мог впаять много смен по много часов. На том свете отдохнём, а пока надо работать, в стране время неспокойное. Так что ли просто свой паёк хрустите? В общем-то, это была совсем не главная мотивация, главная была там, где лежит мотивация любого хорошего парня: кто-то должен делать эту работу, и делать её хорошо, а Лондону нужен новый герой. Или старый. Лондону, впрочем, не так-то важно.
Сам Муди своим принципам тоже не изменял, оставаясь в штабе уже после того, как мог бы отправиться домой, как добропорядочный глава аврората. В конце концов, ему дежурств никто не ставил, знай себе появляйся да бумажки подписывай, раздавая подзатыльники и навещая стажёров с этой их академией. Не жизнь, а малина!
Именно поэтому после окончания собственного рабочего дня он пытался разобраться: куда бежать, кто виноват и что вообще, драккл подери, происходит в этой вашей магической Британии.
За этим великолепным занятием, обычно занимавшим все его будни и будни всего его отряда заодно, его и отвлекли: сначала в дверь постучали приличия ради, а потом, не слишком церемонясь, открыли резким движением. Посетитель остановился на пороге, явно ожидая реакции, но Муди не нужно было смотреть, чтобы знать, кто перед ним. За годы работы в аврорате он чётко и быстро запоминал все привычки своих подчинённых, а если этих самых подчинённых он видел в три раза чаще, как это было с Вэнс и Медоуз, неразлучными соратницами и подругами, он и вовсе в страшном сне не мог представить, как перепутает манеру медленно и лениво стучать несколько раз и открывать сразу же, не дожидаясь ответа, с быстрым торопливым тук-тук и нервным ожиданием на пороге, как это часто делали стажёры или новички. В общем-то, старшие авроры всегда могли позволить себе чуть больше, чем это могло позволить им любое начальство. Муди позволял, впрочем.   
— Чего тебе, Вэнс? — спросил он, не поднимая уставших глаз от бумаг. — Аукцион кончился? Докладывай.

— Так.
Муди вошёл в заботливо открытую Вэнс дверь и остановился, не доходя до стола, за которым восседала другая светлая голова этой комнаты и её узник. Аластор посмотрел на преступника: не слишком напоминал матёрого обитателя Лютного, больше походил на вшивенького интеллигента, но из таких, по опыту, чаще всего и получалось то, что получалось.
Взгляд скользнул по опущенному вниз лицу, сжатым губам, по закрытой позе. Говорить бедняга будет отказываться, работать с ним придётся осторожно: без перегибов, но с достаточной долей припугиваний, чтобы было, за что раскрывать карты и козырные тузы. Значит, взяли этого чудесного ч-еловека на аукционе. Значит, не зря всё-таки министерские деньги пошли на выкуп безделиц и покупку красивых платий для показательных выступлений в маггловском мире. 
— Медоуз, рассказывай. Вэнс, не мельтеши, — произнёс он сухо. В другой день его приказы могли бы звучать по-другому, но сейчас ему как никогда нужно было предстать перед представителем преступного мира суровым видавшим виды аврором (не таким ли он и был на самом деле?), перед лицом которого выкаблучиваться и выёживаться в привычной манере просто не имеет никакого смысла.
— По порядку и по существу, — добавил он, подходя к столу и прямо глядя на Доркас, начисто игнорируя гостя сегодняшнего вечера.

— Дрянь, — прозвучал короткий злой комментарий по делу после серии кивков, демонстрирующих, что шеф услышал и принял к сведению. Муди бросил долгий задумчивый взгляд на подозреваемого, тот нервно вздохнул совершенно без звука. Видимо, успел надоесть своей болтовнёй. Впрочем, куда больше, чем судьба этого недоноска Муди сейчас интересовало другое.
— Как бы мы все жили без твоих ценных указаний, миссис Медоуз, — произнёс он язвительно. Эти двое не переставали ему напоминать, как ему стоит делать его работу, и Муди, несомненно, прислушивающийся к мнению подчинённых, старательно держал язык за зубами, чтобы не рассказать, в каком гробу и в какого цвета тапочках он видел подобное решение проблемы. Накосячить и в кусты — так только первогодки умеют, эта-то многоопытная мадам чего сопли распустила?
Муди, наверное, мог её понять: промах, допущенный аврором Медоуз, был не то чтобы мелкий, а очень даже грозящий фатальными проблемами не только ей и заодно её шефу лично, но и всему Министерству. Следом за Министерством — всему магическому миру. В общем-то, было из-за чего переживать. Но подобное дерьмо на его практике случалось, и особенно сильно его концентрация увеличилась в последние годы с появлением на арене особенно наглых представителей рода криминальных элементов, тех, что скачут в масках и поливают всех авадами, точно лейкой для цветов.
Но не в правилах Муди было рассказывать старшим аврорам, где они виноваты — они обычно сами прекрасно осознавали масштабы своей беды. К тому же, в своих силах Муди был уверен: нет ничего, что он не мог бы решить. Почти ничего. Нужно только немного времени.
— Я подумаю, что с тобой можно сделать. Свою заготовку к заявлению об уходе порви и съешь вместо той картофельной ерунды, на которую вы всё время стажёров подсаживаете, — он посмотрел на Доркас серьёзно, жестом прервал едва не полившиеся возражения изо рта её бодрой подруги. — А сейчас к делу.
Ситуацию надо было хорошо обдумать, и Муди взял тайм-аут, переключив мозги на что-то существенное: сейчас не мешало допросить этого оборванца и узнать, что, кого и как. Он взмахнул палочкой, снимая заклятия с подозреваемого.
— Аластор Муди, глава аврората, — представился он. — Ваше имя? Знаете, по какому поводу вас задержали?

О том, как жилось бы Муди с Эммелиной без ценных советов и ремарок от вечно весёлой и оптимистичной Додо, сама эта Додо не знала. Сейчас она была подавлена тем, что в тридцать восемь лет, обладая до сих пор не полностью раскрытым магическим потенциалом, а также двадцатилетним без малого опытом погони за преступниками, она допустила сразу два серьёзных промаха за вечер, и если бы не верная подружка, то поминай, как звали всю магическую Британию. Шеф посоветовал порвать на части заявление об уходе и сожрать его – и на том спасибо, хоть не задницу им вытереть. Не то, чтобы Додо повеселела – скорее, нашла необходимый для встречи кризиса среднего возраста градус настроения.
- Послушай, дружище, - панибратски начала Доркас, пересиливая в себе желание продать мужичка, похожего на суслика-самоучку, на запчасти. В конце концов, суровая морда Муди и уточнения Вэнсища – это две стороны медали, которые уже показали подозреваемому, толкавшему на маггловском рынке антиквариата цацки покрасивше. Но есть ещё и третий вариант – ведь у любой медали есть ребро, верно? Доркас решила пойти ва-банк, и продолжила мягко, подходя сзади к обвиняемому во всех грехах, включая чревоугодие, и кладя ему лапку на плечо:
- Если ты сейчас будешь сидеть и молчать, как будто тебе откусили язык морлоки, то вот этот добрый дядя, - кивок на шефа, - лично позаботится, чтоб ты на нарах провёл ближайшие двадцать лет, придавливая шконки к полу и разучивая народные песенки шансонного типа. Мы пришьём тебе покушение на жизнь сотни магглов, незаконную торговлю артефактами, а также повесим кражу со взломом, соучастие во взятии банка и даже заставим компенсировать моральный вред нам.
Мужичонка икнул и нервно сглотнул. Доркас продолжила давить на денежку:
- Продадим твой дом с молотка, будешь у параши с дементорами голым обниматься. Ты слишишь, динь-динь-динь, - пропела женщина сладенько, наклоняясь к уху горе-преступника.
- Кивни, если хочешь услышать второй вариант.
Дяденька дёрнул башкой.
- Как ты смотришь на то, чтобы всё нам рассказать, а мы тебе простим кое-какие грехи? Закон не запрещает сделку со следствием. Давай, родимый, открой ротик. Можешь подумать пару минут, но не более. Нас тут трое, и все не хотят работать с тобой сверхурочно.

Муди и допросы, допросы, Муди и муди... Эммелина наблюдала за лицом непонятной шишки, которую они с Додошкой (только так, а не иначе!) приволокли в штаб и много думала. В основном о том, где правда, где ложь, а где намёк и добрым молодцам урок. Не то чтобы этого самого было просто вывести на контакт, но угрозы Доркас подействовали безотказно: Джек Саймон, как он представился, начал говорить. Не то чтобы много и не то чтобы по делу, всё больше с оглядкой на "не хочу, не буду", но с этим они прекрасно знали, как разбираться. Этому учат ещё до того, как допускают до оперативной работы.
— Не, голубчик, так нельзя. Надо, чтобы ты сам признался и потом подпись свою поставил, а магия будет тебе свидетелем, — пояснила Эммелина, как для первокурсника. В конце концов, это наивное дитя наверняка попалось в первый раз и не знает всех подробностей ведения таких дел, в отличие от тех, с кем он, вероятнее всего, сотрудничает.
— Тебе надо вот что: рассказать всё, как было, с самого начала, в подробностях. Мы запишем, а потом пришьём тебе какую-нибудь мелкую статью и даже отпустим без райского курорта в Азкабане, отделаешься административкой и штрафом, но оно ведь в твоём случае самое лучшее, что может быть, да? — она посмотрела на Джека с видом заботливой нянюшки, которая принесла неразумному дитяте бодроперцовое зелье, а он отказывается глотать эту мутную жижу. Преступник задумался, но его сопротивление, кажется, уже было сломано: он только что-то себе буркнул под нос, Эмка не вслушивалась. Больно надо знать, что он там про них всех думает.
Хотя, конечно, судя по его виду, ничего такого он не думал, боялся за свою шкурку больше. 
— Ну вот и молодца. Давай дальше рассказывай.
Джек помолчал, а потом всё-таки начал говорить, тихо и неспешно, точно рассказывал сказку. Эмма могла предположить, что для некоторых её героев она кончится не так хорошо, как для остальных...
— Все артефакты были зачарованы на возвращение к своему владельцу. Всего я туда вкладывал четыре лота: колье, кубок, кольцо и серьги. Планировал поднять денег и забрать артефакты.   
— Ага, — как-то не слишком заинтересованно отозвалась Эммелина. — Откуда у тебя артефакты?
Он замолчал, переваривая вопрос. Эммелина нетерпеливо постучала пальчиком по столу, который нет-нет да и спалит Муди своим горячим дыханием. Этот парень вообще был жутко нетерпелив и нетерпим, не то что они с Додошкой в своём блондинистом братстве.
— По своим каналам получил. В честной сделке. Должен имена назвать?
— Боюсь, что так, дорогуша.
Джек пожевал губу, и даже терпеливая Эммелинка начала терять терпение.
— Ну, мистер Саймон, не томи, с кем сотрудничал?

— Мистер... гм... Саймон, — вкрадчиво начал Муди, которого этот фарс уже порядком утомил. — Если у вас туговато с пониманием, я попрошу миссис Медоуз ещё раз обрисовать для вас перспективы вашего неучастия в процессе. Пока вы тут ломаете комедию, как первокурсница, меня ждут неотложные дела, которые мне потом придётся делать ночью. Я не люблю работать ночью, поэтому могу вспылить. Если вы не в курсе, на данный момент выше меня человека в аврорате нет, а по пятницам мы с господином Краучем привыкли обедать вместе и обсуждать текущее положение дел, так что не советую вам испытывать моё терпение и делать вид, что вы тут ни при чём.
Он подошёл к столу, быстрым движением пролистал папку, которую Медоуз принесла с собой из архивов. Очевидно, никаких Джеков Саймонов не существовало в картотеке аврората в принципе. Возможно, он был одним из тех, кто попал в так называемый список "на карандаш", однако Муди прекрасно понимал, что и это место Медоуз проверила, не найдя совпадений. Выскочки, которые только-только начинали свой путь на арене преступного мира, навряд ли бы придумали столь сложный план и поимели хоть какие-то связи с наворованным из Гринготтса, поэтому авроры здраво рассудили: человек, сидящий перед ними, был вне всякого сомнения так или иначе связан с преступным миром и Лютным переулком. Скорее всего, достаточно тесно. Впрочем, насколько Муди мог судить, он навряд ли успел побывать в цепких руках правосудия, потому что та мямля и рохля, которая предстала перед ними, вызывала ничто иное, как омерзение.
Впрочем, Джек Саймон или как этого драккла в мантии звали, умел удивить.
— Ладно, какие мои гарантии? — хрипло поинтересовался он, переводя взгляд на Муди. Он не выдал никакой эмоции по поводу такой постановки вопроса, только опустился на стул напротив, чтобы смотреть преступнику в глаза.
— Смотря что расскажете, — начал он вкрадчиво. — От полезности сведений напрямую зависит срок и размер наказания.
— Много не расскажу, много сам не знаю. Но мне честного слова мало, я на дурака похож?
Похож, подумал Муди, ещё как похож, иначе не попался бы так глупо.
— Вы сейчас не в том положении, чтобы условия ставить, — напомнил Муди. — Для начала представьтесь, дама просит. Выяснить вашу личность — дело двенадцати часов, максимум суток. И чем меньше нам приходится ждать, тем больше будет времени на обсуждение.
Преступник помолчал, обдумывая, но всё-таки произнёс:
— Мандангус Флетчер.

- Старина, вы, кажется, неправильно поняли правила игры! - Доркас поднесла своё лицо поближе и заговорила с тем, кто оказался Флетчером, медленнее и громче. Как с дебилом, ей-Богу. То есть, ей-Мерлину. Бравая аврорша деланно вздохнула и продолжила пускаться в объяснения, потому что этот Мандангус ей нравился меньше и меньше, и убить обвиняемого занудством ещё не было запрещено законом.
- Вам же сказал добрый дядя: сначала - факты, потом - обвинения. Не глупите, старина, и начинайте свой рассказ. Кто вы, факты из вашей биографии, можно кратко и по делу. Что вы делали на аукционе, где взяли вещи, которые там толкали. Особенно где взяли вещи. Кто ваши подельники, как вы с ними на связь выходите.
Дядька-вор не нравился, очень не нравился Доркас - хотя бы потому, что сам себя топил и совершенно не сотрудничал со следствием, хотя мог облегчить свою участь на значительное количество дней в Азкабане. Да и ей, лично вот ей, Додошеньке Медоуз, ещё нужно было разобраться со своим провалом у магглов, а потом неплохо было бы успеть домой, чтобы предпринять хоть какую-то попытку спасти свой к хренам разваливающийся брак. В смысле, хорошее дело браком и далее по тексту, но Джерри всегда был добр к ней, да и не заслужил он того, чтобы жена с головой уходила в болото работы при виде проблем. Конечно, Додошка не уходила, у неё в аврорате здец творился не по расписанию и без синхронизации, но всё-таки Флетчер мог бы и уважением поиметь.
- Не понятно? Эммелина, солнышко, тащи Веритасерум. Шеф, видит Мерлин, я старалась. Статья сороковая Положения об аврорате. Крайние меры при значительной угрозе магическому сообществу! - нагло заявила Доркас. - Вы чуть Премьер-Министра не убили. Не хотите сами - будем бить вас уголовным законом волшебного мира, Флетчер. У вас есть ровно минута, чтобы передумать, пока Эммелина идёт к двери. А потом вам не поможет ни чёрный легион, ни Вортигерн, помянутый всуе, ни даже пение Селестины Уорбэк на спор.

Муди швырял вопросы, что этот ваш бисер перед поросятками, в общем, профессионально и чётко, девочкам оставалось только молча наблюдать и делать вид, что они чему-то учатся, хотя всему самому основному они научились в первые годы своего пребывания в этой обители прекрасного. Пэ и Бэ, Бэ и Пэ и вот это вот всё оставались в подкорке несмываемым пятном, если уж ты умудрился попасть в аврорат под руководство этого самого Муди, который, вопреки мнению, главой аврората был далеко не всегда. В общем, прерывать начальство и влезать Эмка не стала, поэтому дождалась, когда поток вопросов от Муди иссякнет и задала свой сакраментальный вопрос, который мучил её уже минут пять как:
— Хорошо. А ваза что?
— Что — ваза? — спросил Флетчер так, будто впервые про эту самую вазу слышал. Нет, голубчик, этот номер у тебя не пройдёт! И не таких ломали, как грится!
— Ваза! Которую ты маггловскому премьеру подсунул, чучело, — нетерпеливо пояснила Вэнс. Раз уж они тут решают вопросы за рамками уголовного кодекса магической Британии, можно и посвоевольничать немножко, разбрасываясь не слишком любезными словами и выражениями.
— Мадам, подбирайте выражения, — Флетчер скривился, и Вэнс тоже скривилась, потому что какая она мадам? Только недавно мисс была! Всего каких-то лет двадцать назад. Дальше последовала отповедь от Флетчера, который утверждал, что никакую вазу в глаза не видел и вообще к вазе причастности не имеет. А что, там вообще была ваза?
— Угу, была, — кивнула Эммелина. — И с хорошеньким проклятием на ней. Темнушненьким.
Флетчер изобразил лицом всю гамму чувств: сначала недоверие, потом непонимание, а потом — отрицание. Смирения не нашлось в этот раз, видимо.
— Ваза не моя, — произнёс он осторожно. — Я её туда не приносил. Тем более, с проклятием. Я темнухой не балуюсь, не надо мне тут, я честный мошенник.
Вэнс ухмыльнулась такому соседству двух взаимоисключающих терминов, но вслух ничего не сказала, повернулась так, чтобы смотреть на коллег, и обратилась к Додошке и господину Муди:
— Может, палочку его проверим? М? Так всё быстро ясненько станет.

— Вэнс, работай, — приказал Муди и кивнул, мол, приступай, голубушка, царское одобрение получено, а сам отошёл от этого цирка с Флетчером в сторонку, куда его оттащила миссис Медоуз. Её быстрый рассказ он слушал внимательно: доводы она приводила разумные, как, впрочем, и положено адекватному аврору с огромным стажем.
— Здесь будем его до утра ждать, — задумчиво произнёс Муди. Не то чтобы Дамблдор не владел искусством проникновения в Министерство, когда им владели даже первокурсники, и не то чтобы неловко было беспокоить его в такой час, но его появление на пороге Министерства в такой поздний час могло навести кого-нибудь на ненужные мысли, а он самый и так сейчас переживал не лучший момент со всем случившимся. Поэтому Муди отчаянно задумался, чего же им с этим самым Флетчером делать.
— Кто этого ещё видел? — он кивнул в сторону Флетчера. — Регистрировали уже?
Оставалось надеяться, что нет. Нет бумажки — нет человека.
— Так, значит, по-быстрому аппарируете в связке в штаб, пока я тут буду устраивать иллюзию бурной деятельности. Ему отправляете патронуса. Полчаса у вас есть, а то и все минут сорок, — он быстрым движением открыл карманные часы на цепочке, то и дело заваливающиеся в карман, но сейчас быстро прыгнувшие в руку в самый необходимый момент. Время было ночное, значит, никому особенно дела до этого не будет.
— Вэнс можешь тут оставить, но если этот сбежит...
Доркас и сама всё прекрасно понимала.
— Этого потом на место вернуть, выпустим с утра. Ночь тут посидит, над предложением подумает.
Ну и обдумает, откуда деньги на уплату штрафа брать. Может, Дамблдор и сам расщедрится, если уж действительно Флетчер полезным окажется...
— И ещё. Про Гринготтс потом никаких упоминаний. Взяли на месте с какими-то безделушками, что-нибудь придумаете. И помягче, чтобы со Статутом не прикопаться.
Он задумался на мгновение, потом посмотрел на Медоуз внимательно.
— Всё? — спросил он.