Дни, проведённые в обнимку с тёмным артефактом, Лили помнила плохо, они будто бы сливались в один сплошной негативный ком из обрывков диалогов, хмурых взглядов и вечно давящего чувства отчаяния, злости, агрессии. Поэтому она, честно говоря, боялась, что наговорила Джеймсу лишнего, но как ни пыталась вспомнить, не могла: вроде бы они очень скомканно поговорили и разошлись, решив отложить их встречу до лучших времён. Лили тогда подумала, что никакой встречи никогда не будет, потому что Поттер — идиот и вообще столько гадостей ей сделал, но потом эта мысль быстро куда-то испарилась, когда они с девочками почти целый день провели на улице. Тогда она решила, что к нему несправедлива и вообще, обещала — надо. В прошлый раз было неплохо. Потом она вообще забыла про Поттера, да и он не особенно попадался ей на глаза, потом...
В общем, потом случилось то, что случилось, и она поняла, что с ней происходит. Слава Мерлину, теперь она снова была более-менее собой и могла не кидаться на людей просто за то, что они оказались поблизости. Отчасти потому, что Джеймс Поттер, пусть и немного, стал свидетелем её абсолютно никаким образом неоправданного поведения, она чувствовала себя немного виноватой (он заметил, да? или не заметил? если заметил, то это плохо, если не заметил... да там, наверное, даже сам профессор Дамблдор заметил!), оттого и нервничала. Немного, самую малость, и не то чтобы нервничала-нервничала, как перед экзаменом, просто... просто было немного не со всем по себе.
Поэтому когда ей оставался один последний поворот до оранжерей, она на секунду замялась и гордо не заметила непонятного чувства волнения, которое как будто только усилилось. Джеймс Поттер уже был на месте и мерил шагами небольшую площадку.
— Привет, Поттер... Джеймс, — зачем-то добавила она, слегка зажмурилась, не в силах выдержать дурацкую неловкость от такой своей поправки. Она уже сама запуталась, как ей стоит его называть, сначала он был всё время Поттер, потом она вроде как решила, что и Джеймс сойдёт, потом снова вылез Поттер, потом... Ну вот, потом она пришла к нему на встречу в оранжереи, встала, как вкопанная, и отводит взгляд.
— Ты опять меня ждёшь, — неловко улыбнулась она, чтобы хоть как-то сгладить неловкость. — Надеюсь, ты это неспециально, чтобы выглядело, будто я опаздываю и...
Она бросила быстрый взгляд на часы: минутная стрелка чуть-чуть за двенадцатью.
— Но в этот раз я правда опоздала. Извини.
Она тихо засмеялась и усилием воли заставила себя не спрятать руки в карманы по примеру однокурсника. Как-то всё получалось очень глупо и неловко, и Лили чувствовала себя странно: это ведь всего лишь Поттер, всего лишь оранжереи, всего лишь просто поболтают и разойдутся каждый по своим делам. Правда? То, что раньше она бы рассмеялась, если бы кто-то сказал, что она дважды добровольно пойдёт с Поттером куда-то наедине, она предпочитала как-то вытеснить из своих мыслей. Раньше — это раньше. Сейчас — это сейчас. В конце концов, в прошлый раз всё было не так уж и плохо. Даже, наверное, слишком неплохо.
— Так что... Пойдём внутрь? — произнесла она и сделала приглашающий жест рукой в сторону оранжерей. — Хорошо, что даже зимой в оранжереях будто бы лето. Мне иногда нравится сюда ходить, особенно когда на улице холодно. Я вообще цветы люблю, и растения, у нас дома даже сад...
Она бросила быстрый взгляд на Джеймса — не слишком ли разоткровенничалась и вообще с чего бы? Но потом вспомнила, что они тут вроде как для того, чтобы про Коукворт поговорить, вот она и говорит.
— За ним папа смотрит, — призналась она немного смущённо.

Когда они ступили на специально задуманную для подобных прогулок дорожку внутри оранжереи, Лили тоже расстегнула мантию, иначе они тут заживо и сварятся прямо так, как одеты. Растения любили тепло, да и тут было высажено столько всего, сколько отцу Лили и не снилось: а сколько было волшебных цветов и растений! Запахи приятно щекотали нос, и настроение как-то само по себе улучшалось. Лили нравились яркие пятна цветов, которые не отцветали круглый год, и сочная зелень тех, что радовали только по весне или летом, в общем, в сезон.
— Ну, достаточно, — задумалась Лили, когда Джеймс задал вопрос. — Хотя это считается севером Англии, ближе к границе с Шотландией. Но оттуда сюда тоже далековато... Поэтому не то чтобы сильно тепло.
Она хмыкнула.
— Но папа вообще большой романтик. И цветы любит. Меня зовут Лили, а сестру — Петуния, можешь себе вообразить, насколько. Но сад совсем небольшой, да и на зиму его надо укрывать. С магией было бы проще, думаю, но пользоваться ей вне школы всё равно нельзя... Будет семнадцать, попробую.
В принципе, ждать до этого момента было совсем недолго: в конце января, буквально через пару месяцев, Лили уже станет совершеннолетней по магическим меркам. Не то чтобы она как-то по-особенному ждала этого момента, но это было немного волнительно. Чтобы стать совершеннолетней в мире магглов, ей нужно было подождать ещё год, до восемнадцати... И хорошо, что не до двадцати одного! Было бы очень глупо.
— Боюсь, даже магглы не все сразу сообразят, где это, — улыбнулась Лили. — Город маленький совсем, не самый известный. Не какой-нибудь Лондон или Бирмингем — в Бирмингеме Мэри живёт, кстати, и это большой город. Не знаю, есть ли там магические улицы, но наверняка... Мне кажется, что в любом крупном городе должны быть. Ты не знаешь? Волшебники вроде и скрываются, но ведь наверняка не только в Лондоне есть свои кварталы вроде Косой аллеи.
Она задумчиво посмотрела на Джеймса, прикидывая, насколько волшебники стараются жить отдельно от магглов (это она вроде бы успела и так понять, но всё же), и остановилась у кадки с ярко-фиолетовыми цветами, протянула руку, чтобы осторожно дотронуться до лепестков, бархатных на ощупь.

— Правда? — немного удивлённо переспросила Лили. Не то чтобы она не верила, что у Джеймса Поттера могли быть друзья среди магглов, он как раз никогда не отличался особенно радикальными взглядами на чистоту крови, но всё-таки это казалось невероятным. Поттеры были чистокровными, Лили всегда казалось, что такие живут как можно дальше от магглов, даже если их дома находятся по соседству, стараются особенно на глаза не показываться. Всё-таки о мире магглов у них иногда было очень своеобразное представление.
— То есть, любопытно, — быстро нашлась она, чтобы не показаться грубой. — Я почему-то думала, что волшебники стараются с магглами не пересекаться. Статут и всё такое. Но это правда здорово.
Она, правда, сама не понимала, почему это здорово и почему это её действительно задело в самом положительном смысле: она видела достаточно много волшебников, которые происходили из смешанных семей, или же сами были не против пообщаться с магглами. Как Уиллоу, например, которая даже приезжала в гости. Но с Джеймсом она никогда не интересовалась, как он общается или не общается с магглами, и тот факт, что он с одним из них даже дружил... Ну, это говорило в его пользу в мире Лили Эванс.
— Наверное, — согласилась Лили, когда Джеймс начал перечислять плюсы жизни с магглами под боком. И тут же прыснула, когда он спросил, есть ли у них в городе хотя бы кафе.
— Кафе есть, даже не одно, — она снова рассмеялась. — А вот магическая улица навряд ли. Я о ней точно никогда не слышала, да и... — она замялась на мгновение, потому что единственным человеком, который мог бы ей рассказать об этой улице, был Северус Снейп. Слишком много в последнее время происходило связанного с ним, и ей не хотелось думать о том, как они вместе пытались избавиться от тёмного артефакта...
— В общем, мне никто не рассказывал о ней, — она пожала плечами и чуть качнула головой, стряхивая ненужные мысли. — Коукворт совсем небольшой, поэтому волшебники наверняка просто живут рядом. А по магазинам выбираются в другие города. Это удобно, когда есть камин и можно аппарировать, нам приходится ехать на автобусе или на машине. Это гораздо дольше.
Вот бы поскорее уже научиться аппарировать! Впрочем, она не была уверена, что имеет право переносить с собой родителей, поэтому совместные поездки всё равно придётся совершать привычным им путём. Пока что Лили не имела никаких нареканий к этому, но что будет, когда ей откроются и другие, куда более комфортные, опции?
— В Коукворте и кинотеатр есть. И даже гостиница, — Лили попыталась припомнить, что ещё интересного она могла рассказать про свой родной город. — Про кинотеатр ты слышал или рассказать? Там показывают... Ну, в общем-то, как колдографии, только часа на полтора. История в движущихся картинках и со звуком. Как-то так.
Она задумалась на секунду, посмотрела на Джеймса и пошла дальше по тропинке, жестом приглашая его за собой.
— Ну раз уж зашёл разговор, расскажи мне про Годрикову Лощину? — попросила она. — У тебя был друг-маггл, значит, вы совсем рядом живёте. А что вы там делаете? Паб там наверняка какой-нибудь есть, даже не один. И ходите туда прямо с магглами или всё-таки нет?

Лили почему-то захотелось даже возмутиться, как-то совсем по-детски, разве что ногой не топнуть, «и ничего я не думаю, что как в резервации, что вот так сразу», но тут же стало смешно от того, что она зачем-то вот так почти что отреагировала, поэтому она просто улыбнулась Джеймсу, даже чуть-чуть невпопад его словам. Она на самом деле хотя и интересовалась вопросом проживания магов (да она всем на свете интересовалась, ведь мир магии для неё был настолько новым и неизведанным, что нельзя было просто так взять и не спросить всех на свете обо всём на свете!), всё же имела об этом весьма ограниченное представление. Ей казалось, что чтобы соблюдать Статут, они стараются держаться от магглов подальше, а тут вот оно как — даже в пабы вместе ходят!
— Надо же, я правда никогда не думала так детально, — тут же призналась Лили. — Конечно, если помогать друг другу, то легче. Люди часто привыкли не замечать всякое волшебство, это я тебе как магглорожденная говорю. Я и сама, честно говоря, слабо представляла, что это такое и как с этим справляться, когда маленькая была. Взрослые так и вообще находили всему оправдания, что ни сделай.
Она пожала плечами.
— Думаю, что там здорово, — сразу же сказала она, быстрее, чем успела даже подумать. И, самое главное, имела это в виду. — Наверное, на неё будет интересно посмотреть со стороны, уже с моими знаниями о мире волшебников. Магглы многих мелочей не заметят, но я бы теперь уже заметила. Мантии, например. Как-то раз мы в Лондоне встретили волшебников в мантиях и шляпах, на них особенно и внимания не обращали, но мне было смешно.
Джеймс так и продолжал идти спиной вперёд, глядя собеседнице в лицо, и Лили начала всерьёз переживать за его целостность и сохранность — может, поискать, куда сесть? Она не была уверена, что тут найдётся скамейка, но почему бы и нет, в конце концов? Да и трансфигурировать одну будет не так сложно.
— Ты только не упади, пожалуйста, — всё-таки попросила она, чуть приподнявшись на цыпочки, чтобы заглянуть ему за плечо и удостовериться, что ни клумбы с цветами, ни капитан гриффиндорской сборной не пострадают при случайном столкновении. — Матч уже выиграли, конечно, но не хотелось бы провести остаток дня в Больничном крыле.
Она посмотрела наверх и прищурилась пробивающемуся сквозь стеклянную крышу свету с улицы — видимо, по старой британской привычке хотелось зачем-то ляпнуть какую-нибудь ерунду про погоду. Вместо этого Лили перевела взгляд ниже, прямо посмотрела на Джеймса и улыбнулась.
— Ну а если уж воображать, то... — снова вернулась к брошенному на половине вопросу Лили, чтобы не молчать почём зря. — Хм. Во-первых, я представляю небольшие аккуратные дома. Может даже увитые плющом... Не знаю, почему, кстати, просто так я представляю себе "поселение". Так... Одна главная дорога. Много зелени. Церковь, несколько пабов, может, озеро недалеко?
Она в задумчивости замедлила шаг.
— Волшебники, наверное, больше знают о магглах, чем те, что живут в уединении. Если все друг друга знают, то атмосфера очень дружелюбная. Значит, все здороваются на улицах и интересуются делами. "Как ваши дела, мистер Поттер? Как поживает ваша кошка?" — она прыснула. — Как-то в таком духе. По-домашнему, что ли. И волшебники совсем не боятся магглов, и наоборот...
Она жестом позвала Джеймса, чтобы тот поворачивал — дорожка уже вела прямиком к стене.
— Ну, насколько близко?

— Ну, знаешь ли, — почти серьёзно возмутилась Лили, — для обычных маггловских детей вся наша нынешняя реальность — сказки.
В детстве ей страшно хотелось кому-нибудь рассказать, как здорово в Хогвартсе, особенно своим подружкам ещё с маггловской школы, но было нельзя. Петуния слушать рассказы про магию тоже не желала, поэтому если бы они с Северусом не жили в одном городе, она бы просто лопнула от переполнявших её эмоций по поводу своей новой волшебной жизни. С годами, конечно, восторга поубавилось, появились и сложности, да и Лили совсем уже привыкла быть частью этого, другого мира. А подружек в Коукворте она подрастеряла с тех пор, как отправилась учиться в свою частную школу — кто-то остался, но частью их жизней Лили всё-таки уже не была.
— Про Коукворт так про Коукворт, — согласилась она покорно. В конце концов, да, тема разговора была оговорена заранее. — Я просто тоже никогда не была в волшебных поселениях, кроме Хогсмида. Но там магглов совсем нет.
Но тут же жестом показала, что всё — замолкаю. Джеймс тем временем сформулировал вопрос, и Лили улыбнулась, останавливаясь рядом с ним.
— Была. Не один раз даже, — произнесла она просто, хотя её и забавляло, какую необыкновенную новинку из простого кинотеатра делает Джеймс. В его-то голове это, наверное, всё совершенно необычное! — Сейчас попробую объяснить, но ты если что, спрашивай.
Она откашлялась и приняла свой самый профессорско-эвансовский вид.
— Кинотеатр — это большой зал. Примерно как большой класс, — прикинула она. — Там много кресел, а перед креслами — большое белое полотно. На него потом изображение проецируют...
Бросила взгляд на Джеймса, прищурилась — нет, проще надо, не поймёт.
— В общем, на экране показывают кино, но только в темноте. Не так важно, как это происходит технически. Кино само по себе — это движущееся изображение, примерно как колдография, но длинная. На колдографии человек совершает только ограниченный набор действий, а в кино рассказывают целую историю. Вот, например, кто-то снял бы вашу квиддичную тренировку и потом показывал кино про спорт, зрители бы смотрели, как вы тренируетесь...
Она смущённо потёрла висок.
— Это сложнее объяснить, чем я думала, — засмеялась она. — Кажется, что это так просто, обычная ведь вещь. Но на самом деле неясно, как подобрать слова, чтобы ещё больше не запутать.
И хотя Лили уже не в первый раз рассказывала своим однокурсникам из волшебных семей, что такое тот или иной маггловский прибор, как магглы делают то или это, но с кинотеатром и Джеймсом всё оказалось куда сложнее. Уиллоу, например, многое знала сама, да ещё и в гости приезжала, многие другие были удовлетворены кратким ответом, без подробностей, кто-то и сам на маггловедение ходил, и хотя Лили часто смеялась с того, что там преподавали, всё же это было уже кое-что... Сейчас она не знала, как выразиться так, чтобы было понятно, и при этом не звучать так, точно объясняет первокурснику простые истины.
Не то чтобы Лили Эванс не был знаком этот тон.
— Кино бывает интересное, бывает не очень, — продолжила она. — Например, есть фильмы про Джеймса...
Она всё-таки не удержалась от смешка.
— ...Бонда. Он агент британской разведки. Довольно интересно, он расследует разные преступления и борется со злодеями. Мне кажется, тебе бы понравился.
На самом деле Лили, конечно, не знала, понравилось бы или нет, но мальчишкам ведь такое нравится?
— Честно говоря, я не знаю, какое тебе нравится. Не кино, а вот книги, например. Ну, что про спорт бы понравилось, это понятно... — призналась Лили и задумчиво почесала нос.

Джеймс совершенно неожиданно вскрикнул про книгу, Лили от неожиданности, хотя и хотела вроде бы что-то добавить, закрыла рот. Книга? Забыл книгу? Хотел сдать книгу в библиотеку, а сроки вышли? Вот это уже серьёзно, тогда надо сворачиваться и бежать, с мадам Пинс шутки вообще плохи! Однако вместо того, чтобы торопливо объяснять, Джеймс полез в сумку, откуда достал — нет, не книгу, точнее, пока было неясно со стопроцентной вероятностью — свёрток подарочной бумаги.
— С трудом могу представить, что же там может быть, — весело произнесла Лили. — Думаю, точно не книга.
Она взяла в руки подарок и внимательно посмотрела на скачущих по бумаге птичек. Иллюзия не очень сложная, но очень красивая: Лили улыбнулась, ещё несколько секунд любуясь магией. Такую бумагу и рвать жалко! И хотя вокруг Лили постоянно что-то нарисованное прыгало, бегало и вообще жило своей жизнью, ей всё равно хотелось сохранить хотя бы кусочек этих волшебных маленьких птиц, перепрыгивающих с ветки на ветку. Поэтому к распаковке подарка она подошла максимально осторожно: взяла палочку и использовала заклинание, чтобы не рвать руками.
— До Рождества ещё долго, — немного оправдывающимся тоном произнесла она. — Поэтому я открою сейчас. Интересно посмотреть, что же там такого классного вы придумали.
Не то чтобы она не могла дотерпеть всего каких-то три недели, но, пожалуй, интересно ей было довольно сильно. Она уже и забыла про подарок, который ей обещали за ту отработку у профессора Мальсибер — прошло всё, кстати, весьма спокойно, только потом немного устала, как будто не просто занималась патронусом, а даже немного заболела, однако наутро это вполне себе исчезло, и Лили решила, что просто перенервничала. А так как Гриффиндор победил в матче, она поняла, что и выбор сделала правильный: Мэри однозначно сыграла в этом свою немаловажную роль.
Под бумагой оказывается книга (ну кто бы мог подумать!), и Лили смеётся, глядя на Джеймса. Ну кто бы мог в здравом уме подарить Лили Эванс что-то, кроме книг? Однако книги ей нравятся, поэтому Лили осторожно стянула обёртку дальше, чтобы рассмотреть как следует переплёт. Легенды о короле Артуре.
— Ух ты, — не удержала Лили возглас удивления. — Надо же. Мой папа мне их рассказывал в детстве. 
Она не помнила, говорила ли об этом Мэри, возможно, да, но ей всё равно было приятно получить такую небольшую отсылку к собственному прошлому. От воспоминаний о том, как отец по ролям разыгрывал для них с Туни легенды давних времён, стало тепло, и Лили улыбнулась ещё шире.
Книгу она поторопилась открыть, и на этот раз даже ахнула — первая же открытая ею страница поразила её красочностью иллюзии, мгновенно появившейся перед ней. Лили внимательно наблюдала за тем, как Артур, тогда ещё не король, доставал из камня волшебный меч.
— Ничего себе! — наконец, обратилась она к Джеймсу. — Это потрясающе!
Она пролистала книгу дальше — картинки в книге были цветными, а иллюзии, которые появлялись с них, стоило задержаться на одной из них подольше, ещё краше. Лили залюбовалась: ей нравились красивые вещи, тем более нравилась красиво сделанная магия. Ей даже не нужно было быть ребёнком, чтобы завороженно наблюдать за разворачивающимися перед ней событиями.
— Это невероятно. Спасибо, мне очень нравится.
Она провела рукой по странице, по красиво отпечатанным буквам, и на мгновение ей тут же захотелось пролистать всю книгу, от корки до корки, но она спохватилась, что не одна: ещё успеется.
— Мэри я тоже обязательно поблагодарю лично, когда увидимся.

Лили смеялась, когда Джеймс перечислял неудачные варианты, и тихо комментировала, вроде «бедняга Артур!» и «ну, ему бы пошёл фиолетовый», и что «я бы даже взглянула» на эти ваши страшилки. Тем более, после их приключения в Визжащей хижине, она уже начинала думать, что страшилок не боится совсем. Раньше ещё оставались некоторые сомнения, но теперь совсем хорошо. Правда, возвращаться туда не хотелось по какой-то невероятной причине: было весело, но достаточно веселья, пожалуй. Как-нибудь обойдётся без погонь за (от) призраками.
— Спасибо, я буду, — пообещала Лили, но про себя удивилась, потому что ну как вообще можно не хранить книги бережно? Её точно такому не учили. Поэтому она слегка позволила себе фыркнуть. Как будто не с Лили Эванс разговаривает! Но в остальном обещание звучало вполне искренне.
— Забавно, что ты это упомянул, — улыбнулась она. — И правда. И туда, и сюда.
Своё особое положение Лили осознавала и им вообще-то гордилась, что бы там ни говорили всевозможные школьные задиры. Она повела плечом, прогоняя мысль о Хатор Шафик, с которой они не так давно пересеклись в коридоре, потому что уж точно не хотела сейчас думать про всю ту историю с тёмным артефактом. Иначе она рисковала уйти в свои мысли, а это было бы невежливо. Она ведь про Коукворт пришла рассказывать, правда?
— Кино есть, — отозвалась Лили. — И даже много разных. Магглы очень любят эти легенды.
Она попыталась прикинуть, сколько всего фильмов про Артура и Мерлина, но не смогла. Да и было наверняка много тех, о которых она и не знала. Очень хорошо Лили помнила мультфильм, пусть и не совсем пересказывающий легенды. А ещё были Монти Пайтон со своим Священным Граалем... Разве что про пародии и маггловский юмор Лили решила Джеймсу пока не рассказывать, а то это лекция ещё на добрых пару часов. Она и сама не могла назвать себя экспертом, чтобы вещать с трибун о подобных вещах. Поэтому пока они остановятся на том, что магглы про короля Артура знают, и знают достаточно. Впрочем, не совсем то, что знали маги: Лили на первых курсах особенно нравилось сравнивать то, что есть и в том, и в другом мире, и искать несостыковки и, наоборот, схожести.
А вы говорите, что в библиотеке не может быть весело!
— Мой папа, — всё-таки решила продолжить она, — занимается историей. Маггловской, конечно. И преподаёт, как профессор Биннс, только интереснее. Поэтому ему часто интересно что-то такое. Когда я пошла в Хогвартс, он много спрашивал как раз про короля Артура и очень удивился, что Мерлин был волшебником. Возможно, он думает, что я это выдумала.
Она засмеялась.
— Всегда интересно, как магический мир всё-таки влияет на маггловский. Я понимаю, что до Статута не было разделения на два мира, но даже сейчас... Например, есть люди, которые явно сталкиваются с волшебным, только им потом никто не верит, даже если память не стирать. А все легенды? Забавно, что они трансформируются в нечто более понятное со временем, но всегда интересно сравнивать их между собой, когда уже понимаешь, о чём идёт речь. У нас даже есть сказка про Джека, который победил великанов. Подозреваю, Джек всё-таки был волшебником.

Джеймс потянул её за руку, и Лили слишком поздно сообразила, что вроде как надо дёрнуться и отстраниться, он к тому моменту руку уже опустил. На всякий случай она убрала её в карман мантии (даже не успевает сообразить, что чётко повторяет его жест), но потом сама себя отругала — не самый приличный жест для нормального человека — и вытащила её обратно. Ну подумаешь, за руку потянул. Что она, сама никогда Поттера за рукав не дёргала или однокурсника за руку в нужном направлении провожала?
Почему-то, впрочем, ей показалось, что это не совсем то же, что и с каким-нибудь просто однокурсником. Может, потому что Джеймс Поттер так упорно пытался то ли сыграть ей на нервы, то ли добиться её внимания, что она совершенно перестала воспринимать его, как просто однокурсница. Лили не призналась бы, конечно, но Джеймс Поттер занимал уже теперь какое-то особенное место. Не то, что вы подумали, но по-крайней мере выделялся из толпы.
В любом случае, рефлексировать так всего лишь над невинным жестом было глупо, поэтому Лили попросила себя перестать — и перестала.
— Э-эм... — слегка потерялась Лили, когда услышала про знакомство с родителями, но в принципе, если не считать подмигивания, Джеймс продолжал абсолютно спокойно, без поддёвок, и она успокоилась тоже. Навоображала себе невесть что, тоже мне. Не такой же он глупый, чтобы в гости проситься, правда? В конце концов, не приглашать же его. Если Лили покажет папе мальчика, тот решит, что они встречаются, а они не встречались. И вообще. Почему она вообще в принципе допускает такой вариант?
— Да. Не сомневаюсь, что такого точно расскажешь, — рассмеялась она, пусть и немного скованно. — Сказки я читала сама на первом курсе, и дома показывала, конечно. Наши привычнее, но и эти ему понравились. Не сомневаюсь, что он бы тебя с интересом послушал.
Туни вот не понравились совсем, хотя Лили и была уверена, что сестра будет в восторге. Она даже уговорила родителей купить книжку с движущимися картинками, но сестра отказалась на неё смотреть, и та так и осталась жить в комнате Лили.
— То есть? Что-то такое действительно происходило? — удивлённо переспросила Лили. Она никогда не слышала, чтобы что-то такое происходило в реальности, и естественно предполагала, что, как и все загадочные и легендарные артефакты, подарки Смерти были не более, чем выдумкой. — То есть, я предполагала, что что-то такое может существовать в магическом мире, но артефакты, на мой взгляд, слишком сильные, чтобы их так просто сотворить. А кто-то же должен был, правда?
Она задумчиво посмотрела на Джеймса, и тот как бы подтвердил её собственную мысль.
— В любом случае, наверняка если и не Смерть, то какой-то очень могущественный волшебник. Возможно, в преклонном возрасте, — Лили в задумчивости подёргала себя за локон. — Тогда это хоть как-то объяснило бы, что он способен создавать сильные артефакты. Но я сомневаюсь, что даже магии подвластно даровать победу в любом бою или возвращать мёртвых, пусть и только тенью. Ведь даже призраков нельзя создать, они должны сами захотеть остаться.

— Именно, — Лили сбавила шаг вслед за Джеймсом. — Недолговечные. К тому же, если говорить о той же Бузиной палочке, это ведь инструмент, проводник. Я считаю, что магический потенциал зависит от волшебника, а не от того, чем он творит магию. Иначе владельцы одинаковых палочек были бы одинаково сильны, а это, как показывает практика, далеко не всегда так.
Она прищурилась, когда Джеймс поведал, что мантии уже пробовал: ну как же иначе, да? Но комментировать всё же не стала. В конце концов, она даже не староста, пусть и подозрительно часто её за таковую принимали.
— Хороший вопрос, — задумалась она. — Мне незачем кого-то побеждать, я за честный поединок. Если я не смогу кого-то победить в дуэли, то так тому и быть. Возвращать мёртвых — заманчиво, но хотели бы они этого? По сказке выходит, что нет. Я не очень представляю себе, что бывает после смерти, но наверняка застрять между мирами — не самое лучшее, что может случиться с человеком. Остаётся Мантия-невидимка.
Она пожала плечами.
— Сложно представить, что бы я с ней делала. Бегать по ночам по коридорам хоть и было неплохо, но всё же лучше я не буду повторять. Хотя с такой мантией шансы на поимку равны нулю.
Она улыбнулась, вспоминая их хеллоуиновскую вылазку: ну, да, ладно, признала, что было весело. Было же, в самом деле? И кончилось всё благополучно, хотя Лили и помнила липкое ощущение стыда, когда Филч чуть было их не поймал. Страшно ей не было, а вот стыдно за то, что только взялась нарушать правила, да ещё и попалась — безумно. Лили вообще любила быть лучшей во всём, даже если это всё были ночные брождения по замку в компании Джеймса Поттера.
— К тому же, эта мантия наверняка очень ценна как магический артефакт. Думаю, исследователи многое бы отдали, чтобы заполучить кусочек.
Потому что мантии-невидимки, которые продавали в магазинах, действительно были сделаны совершенно отвратительно и недолговечно, Лили даже читала, что многие исследователи предполагают, что наложить на себя заклинание невидимости будет куда эффективнее, чем использовать такую для важного дела.
— Может, оно и к лучшему, что такие могущественные артефакты если и существуют, то где-то спрятаны, — задумчиво произнесла она. — В конце концов, в плохих руках они могли бы принести очень много бед.
Она подумала о диадеме, полной тёмной магии, и вздрогнула, и тут же рукой обхватила себя за плечо, слегка потёрла и отпустила, мол, какой-то непонятный холодок пробежал, всё в порядке.
— Ты ведь был уже в той комнате, что мы нашли, да? — спросила она, естественно уже зная ответ.

— Ради Мерлина, перестань так улыбаться! — расхохоталась Лили, глядя на довольное лицо Джеймса. — Я просто констатировала факт. Всё было не так плохо. А не то, что ты там себе уже навыдумывал.
Вполне вероятно, что ничего такого Джеймс и не навыдумывал, но уж наверняка проскочила мысль, что Лили Эванс, зануда и зазнайка, на самом деле не такой уж и противник шалостей, как ему могло все эти годы казаться. Лили вообще никогда не говорила, что она против шалостей, честное слово. Но вот как-то так получается, что многие шалости компании четырёх лучших друзей были просто глупыми.
А над какими-то если и посмеёшься, то потом навсегда запишут в фанатки Поттера или, ещё хуже, Блэка, оно ей надо?
Она вполуха слушала, как Джеймс рассказывал ей про разбитую склянку с зельем в волшебной комнате, и возмутилась бы в любой другой подходящий и не очень момент, но сейчас её мысли снова вернулись к диадеме и тому, что происходило в те дни, тянувшиеся бесконечностью, и беззаботное настроение как-то резко улетучилось. Она ведь, в конце концов, тоже взяла без спросу чужую вещь, так что один-один. Она не рассказывала о том, что произошло, даже Мэри: то ли боялась, что та может решить исследовать комнату и тоже на что-нибудь такое наткнётся, то ли не могла даже самой себе толком признаться, что это произошло и с ней и на самом деле. Столько времени она даже не замечала, что её мысли что-то контролирует...
— Да, думаю, там давно никого не было, — невпопад отозвалась Лили, а потом серьёзно взглянула на Джеймса. Тот задал вполне логичный вопрос, на который у неё не было заготовлено чёткого и гладкого ответа, чтобы не развивать тему дальше, а голова, как назло, совершенно отказывалась придумывать такой вариант быстро и прямо на месте.
— Да, я была там потом, — честно призналась Лили. Не стала уж говорить, что даже не один раз, с Блэком они договорились, что никому о своей встрече не скажут. — Ничего, просто хотела посмотреть, что там есть. Ничего особенного.
Она взглянула на светящееся энтузиазмом лицо Джеймса, который явно ждал от неё рассказа-на-миллион, и вздохнула. Врать категорически не хотелось, и раз уж сама беседу к этому подтолкнула, то теперь негоже поворачивать назад.
— Прости, я не хотела начинать этот разговор. Я, честно говоря, никому ещё не рассказывала. Боже, это очень долгая история и очень запутанная. Я не уверена, что мне стоило говорить.
Но раз уж начала, то придётся договаривать. Лили резко остановилась и огляделась в поисках укромного места. В оранжерее, кроме них, никого не было, однако ей всё равно неуютно было рассказывать об этом вот так, посреди открытого пространства. Она качнула головой, призывая Джеймса хотя бы отойти за ней с дорожки к кадке с цветами у самой стены.
— Обещай никому не рассказывать, хорошо? — попросила она серьёзно. — И Блэку скажи, чтобы не болтал.
Потому что Лили Эванс не была дурочкой: шансы на то, что лучший друг Джеймса не узнает, были ничтожно малы.

За то, что Джеймс не стал комментировать её неожиданно сменившийся тон, Лили была ему даже благодарна. И что без шуточек в своём духе обошёлся, тоже, в конце концов, она тут ему совсем по непонятной причине решила секреты рассказывать. Лили, в самом деле, хотелось кому-то рассказать, она просто по какой-то причине не могла подобрать слова. Почему слова подобрались рядом с Джеймсом Поттером, она вообще без понятия, но на всякий случай решает это запомнить. Мало ли. Пригодится потом. Наверное, это всё потому, что они вместе нашли эту комнату и она хочет предупредить его, чтобы был осторожнее — точно, так оно и есть.
Лили немного помолчала, а потом всё-таки начала говорить: слова всё равно придут как-нибудь сами, учитывая, что в последнее время она только и делала, что обдумывала произошедшее, пытаясь сделать какие-то правильные выводы, если не удавалось отвлечься.
— В общем, я была в той комнате и кое-что нашла. Я просто хотела посмотреть, что там есть, — Лили зачем-то отвела взгляд. — Вдруг что-то интересное. На самом деле я не знаю, почему меня так тянуло туда, но почему-то тянуло. Любопытство, наверное.
Она вздохнула и всё-таки заставила себя посмотреть на Джеймса, ища на его лице какие-нибудь признаки желания перебить её какой-нибудь дурацкой репликой или шуткой, но он слушал. Это ей было действительно нужно.
— В одном из сундуков я нашла диадему, — продолжила Лили после небольшой паузы. — Довольно старую, судя по виду. Я не знаю, что произошло в тот момент, но я почему-то забрала её с собой. Как будто... как будто кто-то убедил меня, что я должна её забрать. Я знаю, это звучит глупо, но в тот момент мне казалось, что это самый логичный поступок на земле.
Она не помнила, чтобы с ней кто-то разговаривал, чтобы она слышала голоса в голове, но помнила, что уверенность в поступке пришла как само собой разумеющееся, хотя Лили никогда не брала чужого. Слова Хатор снова всплыли где-то в голове — воровка. И правда, пусть даже сподвигнутая на это тёмной магией, не воровство ли она совершила, присваивая не своё?
— Это не просто диадема, Джеймс, она была пропитана тёмной магией. Я не понимала, что происходит. Злилась на всех, ругалась со всеми. Это на меня не очень похоже, но я этого не замечала. Думала, что просто настроения нет, да и голова постоянно болела. Было ощущение, что кто-то говорит за меня, будто не я... Не знаю, как объяснить. В общем, как только я избавилась от диадемы, всё стало как прежде.
Она пожала плечами и зябко поёжилась от того, что всё-таки позволила этой истории прозвучать вслух.
— В этой комнате есть опасные вещи. Поэтому, пожалуйста, будь осторожен, когда пойдёшь туда опять. Наверное, нет смысла просить тебя не ходить.

— Нет, не уничтожила. Я вообще не уверена, что такую штуку можно уничтожить, будь у меня хоть десять школьных образований, — недовольно отозвалась Лили. Не столько недовольно потому, что Джеймс попросил её не обижаться — а то она сама не знала, что такое сильное колдовство ей не под силу! — а потому, что её съедало чувство собственной беспомощности рядом с этим артефактом. Она действительно ничего не могла с этим сделать, и это пугало. Лили хотелось быть уверенной в том, что она сможет справиться с любой проблемой, но в реальности это было не так. Было столько вещей, которых она не знала и не встречала, вещей страшных и могущественных, таких, что даже и не подумать страшно.
— Она у профессора Слагхорна, — честно призналась Лили. — Я не разговаривала с ним об этом с тех пор, честно говоря, я не уверена, что он будет со мной об этом говорить. Но пока просто не было шанса, он очень занят со всеми этими изменениями в преподавательском составе...
Профессор Слагхорн и правда был очень занят: Лили попыталась поговорить с ним насчёт диадемы, но он только отмахнулся, заявив, что теперь это очень серьёзное дело в руках взрослых и ей не о чем беспокоиться. Лили не была уверена, что он слушал её не вполуха, но она была настолько сильно выжата после всей этой истории, что хотела только, чтобы её оставили в покое. Пытаться исправить ситуацию ей не хотелось, да и взрослым она пока ещё привыкла доверять.
— Если бы у меня было навязчивое желание дать тебе по лицу, я бы не стала ждать столько времени, прежде чем это сделать, — она даже глаза закатила, ну неужели и сейчас было похоже, что она ведёт себя недовольно или неадекватно? А она только начинала думать, что они тут общий язык нашли, и на тебе. — Это чувство сильнее тебя, это не просто "меня все бесят". Как будто внутри сидит что-то злое и отвратительное, подначивает тебя говорить — и думать — гадости. Переворачивает все твои мысли с ног на голову и меняет их до неузнаваемости. Ты этого не замечаешь, потому что внутри этого. Кажется, что так и должно быть. Что все вокруг желают тебе только плохого и всё делают специально, назло.
Она умолкла. Объяснять всё это было неприятно, да и ей казалось, что такие вещи сложно объяснить тому, кто не испытывал на собственной шкуре. Слова подбирались как-то с трудом, но Лили правда старалась пояснить, не чтобы вызвать сочувствие, а скорее чтобы доказать, что всё не так просто с этой тёмной магией.
— Нет, — помедлив, призналась она. — Я не говорила профессору Дамблдору. Честно говоря, когда я думаю об этом сейчас, я не понимаю, почему я отнесла её профессору Слагхорну, а не профессору МакГонагалл...
Получилось почти как попытка оправдаться. Ах, да. Кажется, идею предложил Северус, а она просто... согласилась. Не раздумывая и не пытаясь оспорить. Она посмотрела на Джеймса, нахмурив брови, пытаясь понять, можно ли сейчас вообще упоминать слизеринца. Непримиримая вражда между этими двумя не утихала, наверное, с самого первого курса, поэтому Лили, которая хоть и перестала дружить с Северусом, но всё же зла ему не желающая, с сомнением посмотрела на лохматые вихры Джеймса. Навряд ли это лучшая идея...
— Мне кажется, я тогда думала не очень чётко. Как будто кто-то думал за меня. И нет, я не уверена, что побочных эффектов не осталось.
Она шумно вдохнула воздух и закусила губу. Сказала она чистую правду: кто его знает, какие следы оставляет тёмная магия на человеке, на которого влияла пусть и всего неполных две недели.

Лили закатила глаза, потому что она вот только что ему объясняла, что да, помутнение рассудка, самое настоящее. Она и сама не понимала, зачем это сделала, точнее понимала, просто вслух говорить не хотелось. Её убедил Северус. Зачем? Может, потому что доверял своему декану больше? Лили не была уверена в этом. Профессор Слагхорн был неплохим учителем, но всё-таки давать ему больше очков, чем профессору Дамблдору... Лили подумала, что Северус ей действительно помог с этой диадемой, в самом деле, правда, но никак не могла уложить в голове, почему он предложил обратиться к профессору Слагхорну. А ведь в школе преподавала профессор Мальсибер, пусть и не самый приятный учитель, но всё же — сотрудник Отдела Тайн! Лили не знала, что думать, и решила, что, наверное, стоит попробовать снова с ним поговорить. С Северусом, в смысле. Возможно, он сможет объяснить свои мысли на этот счёт. Впрочем, он ведь не настаивал, это она взяла и согласилась. В любом случае, профессор Слагхорн, она надеялась, не станет скрывать от остальных профессоров такую вещь, как эта диадема.
— Диадему я нашла где-то в середине ноября, — прикинула Лили. — Дней через десять после этого...
Она быстро сосчитала дни.
— Около двух недель, получается.
Ей даже страшно стало от такой цифры: ей казалось, что не прошло и нескольких дней, а пробежали целые недели. Лили ужаснулась от такой быстротечности времени. И, к сожалению, слишком поздно начала осознавать, что действительно то, что она делала, не поддавалось никакой критике. Сейчас чёткие вопросы Джеймса как будто выводили её из тумана неопределённости и заставляли снова трезво смотреть на вещи.
Лили не понимала, почему так, и это её пугало.
Джеймс взглянул на неё как-то быстро, но — совсем не осуждающе. Лили, почему-то, ждала его, это осуждение. Как будто она действительно сделала что-то отвратительно неправильное. К тому же, не сориентировалась в ситуации, растерялась — ну уж точно не то, чего ожидаешь от умницы Лили Эванс. Он старался на неё не смотреть, и Лили на секунду подумалось, что зря она вообще начала этот разговор. Или наоборот? Ей было неприятно от самой себя, как бывает, когда приходится признавать собственные ошибки, пусть и очень не хочется, и одновременно с этим она чувствовала, как от того, что она говорит об этом с кем-то, ей становится даже легче.
— Не была, — призналась она. — Думала, что пойду, если не почувствую разницы.
Она скрестила руки на груди. Она не знала, о чём думает Джеймс, почему пытается вникнуть в её злоключения, и уж тем более не успела задуматься, почему ему важно знать. Мало ли причин. Самая очевидная вообще плавала на поверхности. Лили не думала, что Джеймс боится — нет, отнюдь, наверняка нет. Просто от повисшей в воздухе неловкости ей захотелось сбежать. Ему ведь, наверное, тоже?
— Я не думаю, что это опасно для окружающих, по-крайней мере, теперь — она не очень явно, но все же попыталась улыбнуться, дёрнув уголком губы.

- Я знаю, - вздохнула Лили. – И я уже признала, что сглупила. В любом случае, я думаю, что профессор Слагхорн так или иначе даст знать профессору Дамблдору об этом.
Она, по крайней мере, на это очень надеялась. Но не идти же снова проверять? Пожалуй, она решила, стоит ещё раз попробовать его подтолкнуть к этой беседе. Вот обязательно так и сделает, как только в следующий раз его увидит.
— Думаю, в любом случае преподавательские руки надёжнее, чем руки студента или просто комната, куда неизвестно, кто ещё имеет доступ.
Она прикинула, что и Северус, и Гвенда знали о комнате ещё до того, как она им рассказала, значит, наверняка знали и многие другие… Вопрос времени, пока кто-либо ещё обнаружил бы диадему, если бы этого не сделала Лили. Может, этим она и спасла кому-нибудь рассудок. Не самая приятная на свете мысль, но хоть немного позитивная. В какой-то мере.
Лили уже готова была отказываться от Больничного крыла – только ещё этого ей сейчас не хватало для полного счастья, там ведь и вопросы начнутся, чего раньше не пришла, ещё и придётся всё, как на духу выкладывать, она не чувствовала в себе сил делать это прямо сейчас – чуть позже, да, он прав, наверное, стоит… Но Джеймс не дал ей рта раскрыть и выдвинул свой второй вопрос, уже зная ответ на первый. Лили смотрела на его как будто даже небрежные движения с полуоткрытым ртом, которым ещё ничего не успела сказать.
И рассмеялась. Глупо, но искренне. Действительно, Джеймс Поттер, зовущий девушку в библиотеку из всех мест в замке, было чем-то необычным. Она, честно говоря, ожидала, что вторым предложением будет сдать её туда лично, если не оттащить за руку к профессору Дамблдору в кабинет, как провинившегося первокурсника, но Джеймсу удаётся её удивить. И рассмешить. На мгновение неприятные мысли о диадеме и о том, что с ней, может, и правда теперь что-то не так, отошли на второй план.
- Ладно, идём в библиотеку, - согласилась она, отсмеявшись. – Кто бы мог подумать, что мы когда-нибудь окажемся там вместе?
Она снова вернулась на дорожку, направляясь к выходу из оранжереи. В голове всё совсем перевернулось – она бы и сама, наверное, сделала то же, что и Джеймс. Да наверняка сделала, и для него, и даже для Блэка, и для кого угодно ещё, если бы ей доверили свою тайну. Но мысль о том, что Джеймс почему-то хочет проверить, всё ли с ней в порядке, а не бросает её один на один с тем, что происходит, каким-то странным чувством отдавалась внутри. Чувство Лили пока ещё не до конца поняла, но точно знала, что такого в их вечном пинг-понге колкостей ещё не было.
- Спасибо, - наконец, сказала она тихо, не уточняя.