Все эти смены преподавательского состава Лили уже практически воспринимала как должное. Да и вообще, вокруг неё происходило столько всего, что её мозг отказывался воспринимать время адекватно и гнал куда-то вперёд. Ей казалось, что проходили дни, а пролетали недели. Ей казалось, что ещё вчера ЗОТИ преподавала профессор Мальсибер, а уже сегодня за столом преподавателя в классе сидел незнакомый ей волшебник. Лили он показался суровым и угрюмым, но она предпочитала о людях по первому впечатлению не судить.
Начал новый профессор со сбора домашнего задания: Лили услышала недовольный шепоток где-то сзади, но не обратила внимания. Она и сама была немного удивлена, что новый профессор решил собрать домашнее задание предыдущего, хотя и свиток с эссе был у неё с собой. Обычно преподаватели начинали уводить программу каждый в свою сторону, но профессор Бёрк, видимо, пошёл другим путём.
Потом перекличка, потом — наконец — урок. Лили нахмурилась, стоило ей услышать тему.
Непростительные заклинания? Тёмная магия? Лили почувствовала, как по спине пробежал холодок, как всё тело напряглось. Она чуть повернула голову, но тут же одёрнула себя: Джеймс сидел где-то сзади, а так уж напрямую искать с ним зрительного контакта было как-то совсем глупо. Посмотрела бы, если бы был где поближе. Зачем-то. После их совместных поисков в Запретной секции ей кажется, что и Джеймс от темы будет не в восторге.
Лили подняла руку. Хотя говорить о тёмной магии ей хотелось меньше всего, так сильно она устала от этого в последние дни, но всё же ответ она знала.
— Три, профессор Бёрк, — произнесла она. — Применение любого из этих заклинаний к человеку наказывается пожизненным заключением в Азкабан.
И правильно.

    Вообще-то, Джим уже давно отошел от пакостей на уроках. Это было непрактично, трудоемко и хотя и приносило много радости и веселья, также как правило мгновенно результировало в прямо пропорциональное количество неприятностей и отработок. Но заслышав фамилию их нового профессора ЗоТИ и увидев его воочию, Джеймс испытал такое жгучее желание все-таки вспомнить былое, что грех было его сдерживать.
    Он и не сдерживает.
    Пока профессор Берк расшаркивается где-то там, в другом конце класса у доски, Джим лениво крутит палочку под столом, откинувшись на спинку стула. Взгляд старого колдуна в сторону Ремуса он тоже замечает и хмурится, а когда темой урока оказываются Непростительные — хмурится еще сильнее, а потом хмыкает себе под нос. Нет, если так подумать, сложно ожидать, что на уроке по защите от темных искусств они не будут обсуждать, собственно, темные искусства, но Непростительные — не тот сорт заклятий, от которых можно защититься.
    Иначе они были бы Простительными, Хотя И Весьма Неприятными.
    Палочка в его пальцах под партой прокручивается раз, другой, третий, прежде чем отправиться в рукав мантии; Джим вполуха слушает ответ Лили, еще более вполуха — вопросы Снейпа. Затевать шалость так сразу в начале урока нельзя — это удел отъявленных дилетантов. В конце концов, они только сдали домашнюю работу — Джеймс без понятия, что он там написал, в своей домашней работе, но что-то явно написал, раз обнаружил сегодня утром этот свиток — провели перекличку да ответили на пару вопросов. Нет. Нужно подождать.
    Сейчас профессор Берк затянет какую-нибудь нудятину про Непростительные, или вызовет кого-нибудь к доске, или еще что-нибудь — и вот тогда настанет время воспользоваться тем мешочком мелких камешков, которые лежат в кармане мантии у Джима. Немного ловкости рук, верное заклинание, и урок заиграет совсем другими красками.
    Когда его что-то бесит так сильно, как профессор Берк в школе, так близко к его другу, Джеймс умеет быть чертовски терпеливым.
    Лицо его, впрочем, скорее выглядит как лицо человека, который пришел на урок утром и все еще считает, что полдвенадцатого — слишком рано для осмысленной деятельности и тем более для занятий магией. Лицо это Джим натренировал за годы в школе просто на отлично, и только друзья, пожалуй, смогут сказать, что скрывается за ним совсем не те лень и расслабленность, которые Джеймс хочет показать.

Отредактировано James Potter (2018-08-27 21:05:32)

Питер пошел на урок ЗОТИ, потому что туда пошел Ремус, а не потому, что ему очень  хотелось. Имя нового профессора внушало Петтигрю серьезное беспокойство, ведь это был именно тот волшебник, что стал случайным хранителем тайны их друга.
Неслышно проскользнув в класс, чтобы раньше времени не привлечь к себе внимание мистера Берка, Питер занял одну из последних парт и в старательном беспорядке разложил на ней учебники так, чтобы его было практически не видно за грудой книг и кипой свитков. Эта импровизированная баррикада должна была защитить его от пристального взгляда профессора, от которого ожидать можно было всего, чего только угодно. И это все что-то было очень нехорошим.
Однако несмотря на мрачные прогнозы юноши, урок начался вполне буднично: знакомство, перекличка, сбор домашнего задания.
Петтигрю послушно поднял руку, когда назвали его имя, сдал свиток с сочинением, хотя и не был уверен, что успел дописать его до конца: исчезновение профессора Мальсибер настраивало на беспечный лад, совсем не способствовавший копанию в пыльных книгах и посещению школьной библиотеки.
Тема урока не вызвала у Питера особого интереса, а на заданный вопрос он решил не отвечать, предоставив такую возможность тем, кто хотел привлечь к себе внимание.
В конце концов, у них была Лили, которая, конечно, заработает очки для Гриффиндора, так что можно было не беспокоиться, а тихо посидеть в дальнем углу, наблюдая за мистером Берком.

Лили хотелось встрять в дискуссию с Уилкисом, но она вовремя вспомнила, что они не на истории магии, и диалог о Гриндевальде вообще сейчас не будет к теме урока, поэтому решила отложить. Правда, когда они доберутся до этой темы с профессором Биннсом, она рисковала забыть, о чём там хотела поспорить... ну да ладно. Ей стало неуютно от вопроса Северуса, но она вовремя одёрнула себя: как будто она уже давно не знала, что он интересуется подобными вопросами и наверняка перечитал кучу литературы о тёмной магии. Да и о непростительных, вполне вероятно, знал больше, чем кто-либо ещё из учеников в этом классе. Или нет — если вслушаться в такой красноречивый ответ Уилкиса.
Разве не ужасным был тот факт, что кто-то хотел причинять боль другому? Что наслаждался этим настолько, что его магия от этого становилась только сильнее? Лили помнила, что когда они изучали патронуса, профессор Мальсибер говорила о необходимости подпитывать заклинание положительными эмоциями, получается, непростительные работали по той же схеме, только в другом направлении. Лили подумала, что если бы вдруг её заставляли использовать на ком-то одно из этих заклинаний, она бы попросту не смогла: не смогла бы заставить себя хотеть причинить кому-то боль. Разве что... Она подумала о диадеме — могла ли диадема в конце концов довести её до подобных мыслей? Ей хотелось кого-то обидеть, но вот физически кого-то покалечить... Ей стало совсем не по себе, поэтому она постаралась избавиться от этих мыслей и вернуться к теме урока. Перо торопливо заскрипело по пергаменту, записывая конспект лекции вслед за профессором Бёрком.
Неприятное неприятным, а домашнее задание делать и экзамены сдавать ей всё равно придётся.
Тёмные ритуалы, не внесённые в книги... Лили встрепенулась, рука дрогнула и на пергамент капнула уродливая чернильная клякса. Тёмные ритуалы. Не упоминаются в книгах. Лили подняла взгляд на профессора Бёрка, продолжающего отвечать на заданный ему вопрос. Ей мучительно хотелось спросить, но она не могла подобрать слов и какой-то более-менее правильный вопрос: что дают эти ритуалы. Зачем проводят эти ритуалы. Насколько часто после них остаются артефакты с невероятными тёмными способностями и есть ли способы борьбы с этим...
Она вынырнула из собственных мыслей, когда копилка Слизерина снова пополнилась баллами, а профессор тем временем озвучил способы избежать тёмного заклинания смерти. Не так уж и много возможностей, что уж точно не обнадёживало.

Задавая свой хороший, по мнению мистера Берка, вопрос, Северус внимательно следил за реакцией Эванс. Однако реакции не последовало. Гриффиндорка даже не дернулась. Вероятно, мысленно предположил слизеринец, смирилась с тем, что ее друг — бывший друг, нужно быть честнее — давно и прочно повяз в темных искусствах. А, быть может, ей в действительности стало все равно. Думать о подобном разом расхотелось. Так бывает. Это жизнь, и ничего с этим не поделать.
Ответ Уилкиса Снейп пропустил мимо своего сознания, знал, что сокурсник мог сказать и какие при этом эмоции будет испытывать. В этом они были похожи, различались разве что итоговые цели. Таков уж был факультет Слизерина.
«... когда удостоверится, что все присутствующие поняли смысл вопроса?»
Северус тихонько фыркнул: смысл вопроса был ясен либо сразу же, либо смысл некоторым понять и вовсе не дано. Это очевидно, так зачем выжидать? Слизеринец невольно покосился в сторону Поттера и Петтигрю. Интересно, и как это их еще не перекосило от отвращения к сегодняшней теме урока.
«... погодите-ка...»
Снейпу показалось, или Поттер все же излишне дерганный? Обдумать эту мысль Северус не успел, отвлекся на ответ мистера Берка. В какой-то момент Северус поймал себя на том, что заворожен ответом преподавателя.
«... заклинатель должен искренне наслаждаться мучениями своей жертвы». Да, да и еще тысячу раз «да!». О Непростительных заклятиях Северус знал если не все, то очень многое. О Темномагических заклинаниях знал, увы, немного. То, что могла предоставить Запретная Секция — было лишь крохами, сущими крохами. Возможно, личная библиотека Дамблдора... Снейп качнул головой из стороны в сторону — нет, опасная тема, весьма опасная.
— Да, профессор, — с готовностью отозвался юный зельевар. — Спасибо за исчерпывающий ответ.
Получать баллы за одни лишь вопросы было в высшей степени приятно. В особенности был приятен тот факт, что у половины представителей факультета Гриффиндор сделались весьма неприятные выражения лиц.
— ... массивный предмет, — повторил вслед за профессором, и добавил с усмешкой: — Или чье-либо попавшееся под руку тело.
Кто-то цокнул языком, кто-то изумленно выдохнул, кто-то просто обернулся и начал сверлить ошарашенным взглядом слизеринца, что занимал последнюю парту в крайнем справа ряду.
— А что, — театрально пожал плечами. И соизволил пояснить: — Если в вас послали Аваду Кедавру, вы, считайте, на войне. А на войне, как известно, все средства хороши.
Оскалился, встретив несколько возмущенных взглядов с гриффиндорской половины класса.
— Все так, профессор?
И откуда только взялась эта уверенность, что мистер Берк его поддержит?

Отредактировано Severus Snape (2018-10-14 21:28:45)

    Тему урока Джим не одобряет, как не одобряет и посыпавшиеся на Слизерин баллы за одни лишь вопросы. Вот почему-то профессору МакГонаггал не приходит в голову осыпать гриффиндорцев баллами только за то, что они рот раскрыли у нее на уроке. В том, что этот Берк учился на Слизерине, Джеймс не сомневается. На Гвенду он похож мало. Записывать за профессором лекцию Джим не торопится — так и сидит, откинувшись на спинку стула, и буравит Берка взглядом. Выжидает спокойно и расчетливо, как умеет крайне редко — только когда очень зол. Удивительным образом такое обманчивое спокойствие случается с ним только и исключительно в моменты ярости. Очень полезное свойство.
    Шалость, конечно, тупая. Джим знает, что способен на куда более изощренные вещи. Но иногда самый действенный метод — по совместительству самый глупый и прямой. Мешочек проезжает под партами аж до первого ряда и замирает у ножки чьего-то стула, пока профессор распинается про Непростительные. Совет использовать стол вызывает у Джеймса усмешку, а слова Снейпа — желание встрять. Для того, чтобы одними губами шепнуть заклинание, ему требуется лишь мгновение — в которое он разворачивается к Снейпу, кажется, всем корпусом, взмахивает руками, чтобы тут же хлопнуть ими по парте, и громко — по всем канонам их давней затяжной и горячей «дружбы» — встревает:
    — Ты вообще отличаешь живых людей от предметов мебели, или тебе одолжить очки? — неприязнью в голосе Джима можно окислять металлы. — Сомневаюсь, что Министерство внесло в курс ЗоТИ серию уроков «как спасти свою шкуру от Смертельного с помощью первого подвернувшегося под руку бедолаги», неважно, на войне ты или нет. Чем ты лучше пустившего Непростительное, если закрылся от него другим человеком? Вспомни лучше про аппарацию, про левитирующие чары, пригнись, на худой конец, или отпрыгни! Да мало ли вариантов, как не пожертвовать кем-то, кто в следующий момент может спасти твою неблагодарную шкуру.
    Именно этот момент выбирает мешочек с корнуэльскими пикси — в прошлой жизни с двумя дюжинами камешков — чтобы порваться, выпуская весь визжащий, верещащий и крайне хулиганистый рой наружу. Одновременно с этим Джим, наконец, замечает, что в своем порыве, ударив по столу, опрокинул баночку с чернилами, и эти самые чернила уже заляпали ему рукав мантии и вот-вот польются с края парты.
    — Драклы, — шипит Джеймс, поднимая баночку обратно и торопливо вытаскивая палочку: — Evanesco!
    Чернила исчезают. Пикси — пикси остаются, чтобы начать с большим, чудовищным, нескрываемым удовольствием разносить кабинет ЗоТИ. Шнурки ботинок бедолаги с первой парты, например, они уже между собой связали и явно не планируют останавливаться на достигнутом самостоятельно.

Бёрк вновь обвел класс тяжелым взглядом, подумав, что будет бесконечно рад, когда наконец-то разберется с этой безумной историей, включавшей в себя его правнучку, оборотня, маразматика Дамблдора и Хогвартс, и вернется обратно в Лютный переулок, туда, где он никому ничего не должен будет объяснять и разжевывать, повторяя раз за разом очевидные вещи.
Сидевшие перед ним дети в большинстве своем не умели слушать и анализировать. Впрочем, вряд ли их можно было упрекнуть в этом, если даже не все взрослые были способны провести элементарные логические связи. Нежелание слушать и слышать, а также пользоваться собственной головой, пожалуй, являлось бичом современной эпохи. Со времен его молодости маги, казалось, сделали шаг назад, то ли уверовав в отсутствие необходимости изучать что-либо, то ли поддавшись иллюзии безмятежного застойного спокойствия и возможности переложить на кого-то свои прямые обязанности.
- Что ж, Вы правы, мистер Розье, - сделав вид, что не разобрал тихого шепота, спокойно произнес Бёрк. – Но поскольку наш урок посвящен защите от Темных искусств, то мы не будем углубляться в этот вопрос. Эта информация вряд ли Вам пригодится в будущем, - добавил он, неукоснительно следуя риторике Министерства Магии. В Великобритании, в отличие от некоторых других стран, черная магия была под запретом, а потому Карактакус не собирался рассказывать студентам больше того, что им следовало знать, по мнению официальных представителей власти.
- Нет, мистер Уилкис, как я пояснил ранее, только заклятия смерти и боли создают обратную связь в полном смысле этого слова. Империо было занесено в список непростительных по другой причине, потому что оно лишает человека воли и права выбора, - терпеливо повторил Бёрк, переведя взгляд на смуглого, темноволосого юношу, до этого блестяще ответившего на заданный вопрос и, видимо, по этой самой причине теперь предпочитавшего переговариваться с одноклассником.
Добавить еще что-то Карактакус не успел, отвлекшись на провокационное, но, в общем-то, абсолютно правильное замечание студента, обнаружившего неплохие для его возраста знания в области черной магии.
- Конечно, Ваше высказывание противоречит общепринятой морали, - издалека начал Бёрк. – Но, если говорить о реальной жизни, то бой очень часто отличается от обычной дуэли, в бою не соблюдаются правила, в бою иногда погибают об рикошета или случайного заклятия. И уж точно Вы не сможете ожидать пощады от того, кто попытается использовать против Вас заклятие смерти. Повторяю, чтобы заклятие сработало обязательно должны выполниться два условия: применяющий его волшебник должен обладать огромной магической силой и искренне желать убить Вас, - уйдя от прямого ответа, подтвердил Карактакус, позволив студентам истолковать произнесенные им фразы так, как им заблагорассудится. В конце концов, он прибыл в Хогвартс не мораль детям читать. Для этого в замке уже были директор Дамблдор и профессор МакГонагалл, которые, судя по тому, что он сейчас видел, даже с этой элементарной миссией не справлялись.
Бёрк, проигнорировав возмущенное восклицание одного из гриффиндорцев, отвернулся, взглянул на лежавший на столе свиток пергамента и сверился с планом урока, когда откуда-то снизу, из-под парт с диким визгом вырвалась стая корнуэльские пикси.
Яростно вереща, волшебные существа заметались по классу, круша все на своем пути. Двое из них повисли на люстре, раскачивая ее, словно гигантский маятник. Еще один устремился к бумагам Карактакуса с явным желанием сотворить сними нечто нехорошее.
- Immobulus! – моментально среагировал Бёрк, не терпевший посягательств на свои личные вещи. Пикси, замерев, со всего размаха с хрустом шлепнулся на пол.
- Peskipiksi Pesternomi! – описав волшебной палочкой широкую дугу, произнес маг, желая прекратить творившееся бесчинство, однако заклинание подействовало лишь на тех пикси, что находились к нему ближе всего.
Бёрк скептически хмыкнул и, вновь взмахнул палочкой, на этот раз выбрав другое заклинание.
- Finite Incantatem!
Шум тут же стих, пикси исчезли, превратившись в гладкие камешки, с громким стуком осыпавшиеся вниз.
- Что ж… - Карактакус медленно поднялся на ноги и подошел к ближайшему камню, нагнулся, поднял его, повертел в пальцах, разглядывая с каким-то холодным, отдававшим безразличием «любопытством», а потом перевел такой же безучастный взгляд на студентов.
- Надеюсь, вы вдоволь повеселились. Я не буду выяснять, кто из вас устроил это, но хочу, чтобы тот, кто посчитал веселым сорвать урок, знал, что он – убийца.
Бёрк презрительно фыркнул.
- Да, трусливый убийца. Я не оговорился, - он обвел изучающим взглядом детей. - Сейчас все вы надежно защищены стенами замка, но уже очень скоро покинете их и попадете в мир, где людей убивают просто так, где волшебники бесследно исчезают, потому что сказали или сделали что-то не так. Маги гибнут даже просто потому, что оказались не в том месте не в то время. Надеюсь, газеты вы все же читаете. В последнее время участились случаи применения Непростительных чар. Этот урок был для всех вас возможностью повысить свои шансы на выживание. А вы, мистер шутник, лишили своих сокурсников этой возможности. Вероятно, кто-то из них погибнет, потому что из-за вас не успел задать нужный вопрос, не успел понять то, что могло спасти ему жизнь. Ваш курс сильно отстал от учебной программы и возвращаться к этой теме у меня больше времени не будет, так что Вы - презренный убийца, - Карактакус вновь повторил свое обвинение.
- К завтрашнему уроку те из вас, что ценят свои жизни, напишут мне эссе, где перечислят основные методы защиты от Непростительных заклинаний. Те из вас, что считают себя достаточно подкованными в этом вопросе, могут не писать. В конце концов, это ваши жизни, если вы ими не дорожите, то что можно с эти поделать? – пожав плечами, спокойно произнес старый волшебник. – А теперь урок окончен. Мне нужно убраться в классе. Поздравляю, мистер шутник, Вы добились своего.
Бёрк подошел к учительскому столу и сложил бумаги, давая понять, что все свободны.