Детей Присцилла никогда не любила - хотя, стоит отметить, что "профессор Мальсибер" вообще никого не любила. Нет, она была очень умной и логичной женщиной, научным сотрудником с большим стажем, не хамила, не убивала на месте, но вот дети... Дети для сорокадвухлетней дамы были чем-то невыносимым, но жажда магии Хогвартса была сильнее неприятия малолетних долбодятлов.
К слову, от неё даже дементоры разбегались. Те недели, которые эта женщина провела в Азкабане, изучая их воздействие на волшебника, его магические силы и его психику, видимо, были суровой гауптвахтой для стражей волшебной тюрьмы: впервые пожирателям счастья подсунули не пищу, но конкурента. Миссис Мальсибер в принципе не умела генерировать положительных эмоций, разве что они были связаны с очередным открытием в науке. Иногда её затапливало чувство самодовольного удовлетворения, когда она видела, во что превратился её ненаглядный супруг, в настоящий момент почивавший в глубокой магической ж... коме, в глубокой-глубокой ж... комнате в Министерстве Магии под Лондоном.
Перед очередным уроком Присцилла скинула в думоотвод определённые мысли, сардонически разглядывая в проявителе врагов неясные фигуры далеко-далеко по ту сторону магии. Сегодня дети выяснят, кто из них - дно, а кто всплывёт, как драконий навоз, на поверхность. В конце концов, цели не научить у профессора Мальсибер не было; а вот школота вполне себе могла не научиться. До урока оставалось ровно пять минут. Все опоздавшие автоматически отправятся на субботние отработки, длительность которых будет прямо пропорциональна степени их собственной наглости. А пока пусть занимают места. Выяснить, если ли в них способности, предстоит только через пять минут.
И даже собственный сын, уже находившийся в классе, не получит ни толики снисхождения.
- Добрый день, - вкрадчиво поздоровалась Присцилла, надеясь, что в классе будет хотя бы один человек, способный к концу урока пустить из палочки бледное подобие сегодняшней новой темы. Профессор появилась со "второго яруса", куда вела каменная лесенка, оканчивавшаяся площадкой с балкончиком и огромной стрельчатой деревянной дверью. Так вот, Присцилла была настолько тяжёлым человеком, что даже эта дверь предпочитала не скрипеть, закрываясь за её спиной. - Мисс Эванс, огласите список отсутствующих, пожалуйста. Надеюсь, вы не станете демонстрировать свои худшие умственные качества и прикрывать их, - тихо продолжила женщина, похоронно созерцая пустое место мисс МакДональд на первой парте, рядом с собственным сыном. - Отсутствующими считаются все, кто не вошёл в этот кабинет до слов "добрый день".
Вдали ударил колокол, оповещавший о начале урока.
- Закончите со списком - не садитесь. Достаньте палочку и выйдете вперёд, к доске. Заранее разрешаю применить любую магию, которую вы знаете, если вы на то будете способны.
Присцилла вытащила свою, терновую, которая только добавила ей кладбищенской характерности, и заставила учительский стол, доску и нехитрую классную мебель подвинуться, образовывая небольшой плац, на котором сегодня будут маршировать детишки.[nick]Priscilla Mulciber[/nick][status]тоталитаризм, жара, июль[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>ПРИСЦИЛЛА МАЛЬСИБЕР, 42</b></a><br>Преподаватель ЗОТИ, невыразимец<br>[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2CDYc.png[/icon]

На уроках ЗОТИ Лили всегда появлялась чуть заранее: опаздывать к профессору Мальсибер на урок было равнозначно зря проведённой субботе где-нибудь в теплицах или трофейном зале, что обычно в планы Лили ну никак не входило. Заранее заняв своё место и поздоровавшись с однокурсниками, которых не видела на прошлом уроке, она осторожно разложила письменные принадлежности и уложила палочку рядом с ними. ЗОТИ был уроком в основном практическим, потому палочка, верная спутница юной волшебницы, будет тут как нельзя кстати.
Буквально через несколько мгновений в кабинете появилась сама Присцилла Мальсибер и огласила начало занятия ещё до того, как колокол оповестил об этом студентов.

«Мэри, Мэри», — разочарованно думала Лили, поднимаясь со своего места. Наверное, опять на своих квиддичных тренировках вся умоталась и отсыпается теперь. Так и знала ведь, что надо было её разбудить перед уходом, так нет, решила дать бедняжке отоспаться, устаёт же!
— Отсутствует Мэри МакДональд. Джон Самммерс, он в больничном крыле, мэм. И... все остальные тут, кажется.
«Ну, Мэри, теперь не отвертится от прекрасных субботних наказаний, — думала Лили, подхватывая со стола палочку и выходя в центр кабинета. — Но пока урок. Пока... урок».
Миссис Мальсибер была преподавателем жёстким и довольно прямым: некоторые её реплики забирались к Лили глубоко в душу и ей всегда очень хотелось ответить что-нибудь язвительное, но чаще всего она сдерживалась, чтобы не раздувать конфликт. Несмотря на свой гриффиндорский нрав и души прекрасные порывы, она всё ещё оставалась разумной Лили Эванс, которая умела вовремя замолчать, если дело того стоило.
А хорошие отметки по ЗОТИ, пожалуй, всё-таки стоили.
Она оказалась в центре импровизированной площадки для отработки заклинаний и едва заметно выдохнула, перебирая в голове всё то, что знала или могла знать. Реагировать наверняка придётся быстро, а что ждёт её прямо сейчас ей как-то не приходило в голову.
— Я постараюсь, профессор, — ответила Лили и тут же выпрямила спину, подняла подбородок повыше. В конце концов, это всего лишь урок, что бы ни произошло, это не смертельно, а только даст ей, Лили, знания, необходимые каждому рядовому волшебнику. И это в любом случае не больно. Наверное...

Джеймс полулежал за парте в самом неприметном углу кабинета и пытался решить, какое из чувств в нём сильнее: любовь к предмету или неприязнь к преподавателю. На данный момент лидировал второй вариант, но Поттер стоически царапал на пергаменте завитушки и кривые снитчи, создавая хоть какую-то иллюзию деятельности. Учиться не хотелось от слова совсем, а от осознания того, что любимый предмет неумолимо скатывается в пропасть, становилось совсем грустно.
Профессор Мальсибер смотрелась в кабинете неуместным пришельцем. Все равно, что хвосторога, решившая преподавать подрастающему поколению уроки этикета и хороших манер. Сохатый старательно фокусировал взгляд на своём пергаменте, не желая добавлять к тягучему, словно гной бубонтюбера, голосу профессора ещё и визуальную составляющую.
Близилось полнолуние. Лунатик с каждый днём становился всё более невыносимым. Именно поэтому утром Джеймс не решился его будить - опыт научил, что с каждый днём его шансы огрести от разбуженного и дезориентированного резким подъёмом оборотня возрастают в геометрической прогрессии. Пусть этот оборотень и был его лучшим другом и вообще в высшей степени правильным юношей.
Но, видать, в Римусе помимо волчьего чутья было и особое чутьё зубрилы, которое-таки заставило его появиться на этом прекрасном уроке. Сохатый максимально незаметно махнул ему рукой, выдавая свою дислокацию.
Профессор Хвосторога (неплохое прозвище, стоит поработать над тем, чтобы оно вошло в обиход) тем временем решила продемонстрировать студентам своё умение плести сложные фразы, за массивами которых смысл угадывался не сразу. Ну, либо Сохатый просто слишком недолго спал, из-за чего его мозг оказался не готов к восприятию подобной чуши. Поэтому вкрадчивый голос профессора тёк мимо ушей, и Джеймс вскинулся лишь на моменте, когда ей в ответ прозвучал голос Лили.
Вернее, вскинулась его рука, неизменно взлохматив нечёсаные волосы.
Лили озвучила отсутствующих, после чего Сохатый последовательно получил несколько моральных ударов под дых. Во-первых, в итоге нехитрых манипуляций Гриффиндор остался без пятнадцати факультетских баллов. Джеймс, старательно корпевший ночами над бессмысленными эссе, в поте лица гоняющий команду по квиддичу ради выработки победоносной тактики, прибавил свой голос к общему недовольному рокоту.
Вторая новость же и вовсе огрела по затылку пыльным мешком. Джеймс бессильно всплеснул руками, едва удержавшись от жестов и слов покрепче. Змеюка явно топит Гриффиндор, и дату для отработки Мэри выбрала соответствующую - ни много ни мало день матча по квиддичу...
Собственная фамилия царапнула слух ровно в тот момент, когда Сохатый уже продумывал возможные выходы из сложившейся ситуации. Сидящий позади одногруппник учтиво нашептал прослушанный вопрос.
- Азкабан - самая известная тюрьма магического мира, - отрапортовал Поттер, движимый желанием а) не вогнать Гриффиндор в ещё больший минус и б) порисоваться перед Эванс. - В ней содержаться особо опасные преступники. Примечательно, что из Азкабана невозможно сбежать как раз-таки из-за его стражей - дементоров. Эти существа питаются эмоциями людей, их поцелуй используют в качестве самой серьёзной меры наказания. После поцелуя дементора человек лишается души, но продолжает биологическую жизнь.
Джеймс снова взлохматил волосы, довольный, что на этот раз вопрос не застал его врасплох. В самом деле, будучи ребёнком весьма эрудированных магов, в детстве он мог задавать любые вопросы и получать на них откровенные и, самое главное, правдивые ответы.
- Полагаю, профессор, сейчас вы постараетесь обучить нас использовать заклинание Патронуса?
Сохатый просиял и бросил на Люпина быстрый взгляд - дескать, как тебе? Я тоже кое-что знаю! Потом посмотрел на Лили - как она оценит его выступление?

Патронуса? Это уже было похоже на хорошие новости после того, как Мэри лишилась права попасть на квиддичный матч со Слизерином, на который, как и на любой матч со Слизерином, возлагались огромные надежды. Лили слышала про эту магию, однако никогда не интересовалась ей подробно: пока ей это казалось слишком сложным для того, чтобы просто так пойти в библиотеку и, скажем, обложившись книжками научиться вызывать из палочки своего серебристого защитника.
Попытки Джеймса порисоваться улетели в молоко исключительно потому, что Лили была полностью сосредоточена на содержании урока и ей было ну вот вообще не до того, кто в классе самый умный. То есть, конечно, она про Азкабан слышала, и про дементоров тоже, ей ещё Северус... рассказывал, но она никогда бы и не подумала называть себя знатоком в мире магических диковинок, поэтому старалась слушать и вычленять самое важное. Так бывало со всем, что для Лили было ново: Азкабан — это же вам не Уандсворт какой-нибудь... В общем, она старалась слушать внимательно, потому что всё, что она сейчас услышит или не услышит, так или иначе скажется на её оценке, а ей всё ещё хотелось отработать обратно потерянные баллы и приумножить факультетский капитал.
Приняв из рук преподавателя зелье (зелье?), Лили с секунду смотрела в чашу, и потом уверенно поднесла её к губам. Жидкость слегка горчила на языке, но пилась легко, точно Лили устала и решила отхлебнуть немного водички во время урока, стоя у доски под взглядами всего потока шестого курса.

Она, кажется, только успела моргнуть, как оказалась в совершенно ином месте. Не было больше класса, её окружали каменные стены и непроглядная темень. Лили моргнула, привыкая к тусклому свету от небольшого окошка позади, она даже специально обернулась, чтобы посмотреть, нет ли там кого? Перед ней встала решётка, а одноклассники и профессор Мальсибер исчезли. Лили была одна. То есть, почти одна.
Из-за решётки на неё медленно приближалось нечто.
«Дементор!» — испуганно забилось в голове. Лили узнала его из детских страшилок Северуса, который её предал, предал, предал... Как Петуния... Значит, она в Азкабане. Её отправили в Азкабан?! Вот так, прямо из Хогвартса?!

Лили чувствовала пронизывающий до костей холод, который мерк по сравнению с тем, какой сильный страх сковывал её движения. Она отшатнулась.
— Petrificus Totalus, — неуверенно произнесла она, и из палочки вырвался слабый луч. Что бы ни произошло, она должна была защитить себя. Заклинание прошло сквозь дементора и разбилось о противоположную стену. «Боже мой!»
— Stupefy! — голос её дрожал, как и руки, но заклинание она почти выкрикнула. Красная вспышка потонула где-то в рваных лохмотьях существа. Лили отступила ещё на шаг и упёрлась спиной в стену — существо медленно подплывало к ней, не касаясь земли, не открывая лица. Лили подняла было палочку, как дементор точно вдохнул воздух, всасывая вместе с ним и всю уверенность, что была в Лили. Её снова затрясло. Слабая искра неудавшегося заклинания потонула между ними, и дементор протянул к ней уродливую руку в струпьях, почти касаясь лица...

Лили пронзительно закричала, и в то же мгновение перед ней снова оказался класс ЗОТИ.

Что Алекс любил в уроках ЗоТИ, так это практику. Чего он не мог в них терпеть, так это частую смену преподавателей. Шутка о «проклятом предмете» не казалась ему шуткой хотя бы по той причине, что профессора действительно сменялись ежегодно. И длилось это уже почти 20 лет, если верить рассказам в гостиной Рейвенкло. (А Хоук предпочитал им верить – орлы даже сплетничали с придирками к фактологической основе.)

В этом году им попалась преподаватель-мегера. Не в стиле «всех завалю, потому что так хочется», но в стиле «всех завалю, потому что могу». С одной стороны, чем не повод доказать, что тоже можешь? С другой, Алекс трезво оценивал свои возможности – до перетягивания каната с профессионалом ему было еще расти и расти.

Поэтому, придя на очередной урок профессора Мальсибер, парень занял привычное место во втором ряду, разложил писчие принадлежности, немного попередвигал по поверхности парты учебник в поисках якобы идеального для него места и замер в привычной для себя позе – откинувшись на спинку стула, положив вытянутую правую руку на столешницу, а левой упершись в колено. Предзнаменуя начало урока, кто-то с грохотом приземлился за последнюю парту. Не оборачиваясь, рейвенкловец усмехнулся. Судя по завертевшемуся неподалеку Поттеру, в класс влетел кто-то из его шайки.

С безразличным видом прослушав вступительное слово преподавательницы, немедленно решившей поиграться с факультетским счетом Гриффиндора, Хоук насторожился, когда речь зашла об Азкабане. Проводя значительную часть времени за чтением литературы о магических боевых искусствах, о не мог упустить из виду тот факт, что в магическую тюрьму, рано или поздно, попадало большинство дуэлянтов, злоупотреблявших темной магией. А кто не попадал туда, просто успевал до этого «сложиться».

Впрочем, желания осведомлять преподавателя в своей эрудированности по данному вопросу у Алекса почему-то не возникло. Интересно, почему?

Ответил Поттер – в свойственной ему манере выставив напоказ все худшие из своих лучших качеств. В это же время вызванная к доске Лили Эванс, как яркий пример человеческой жертвенности, с напряженным лицом ожидала профессорского задания.

Если речь шла о дементорах, то Мальсибер явно решила показать студентам способ призыва так называемого патронуса. Но неужели она додумалась привести в школу одного из тюремных стражей?
Отдав должное тому, что кем-кем, а идиотом профессор точно не была, Хоук хмуро пронаблюдал за летящими в разные стороны заклинаниями однокурсницы, явно ненадолго погрузившейся в видение об Азкабане. Спустя минуту, взгляд девушки стал осмысленным, а преподаватель окончательно подтвердила догадку рейвенкловца о сущности влитого во флакон вещества. К счастью, их не собирались травить, а то в подобном случае Алекс наверняка занервничал бы.

Пройдя в конец класса, профессор изволила надиктовать студентам уточнения касательно темы урока. Хоук нехотя развернул чистый пергамент и, на всё том же расстоянии вытянутой руки, принялся записывать информацию с доски. Преподавательница тем временем выпустила из палочки луч света, к некоторому разочарованию рейвенкловца так и не принявший вид какого-либо существа. По патронусу человека, если верить литературе, можно было многое рассказать о самом этом человеке. Но если конкретной формы заклинание не принимало, это тоже кое о чем свидетельствовало. Алекс хмыкнул. Видимо, его вальяжность и ставшее несколько самодовольным лицо, в конце концов, надоели Мальсибер, и она решила проверить, кроется ли за ними хоть капелька ума.

По крайней мере, капелька – крылась. Ее хватило, чтобы подождать, пока Римус Люпин справится со своим заданием, и только тогда разевать говорилку. Алекс был практически уверен, что ответит правильно – невольную подсказку профессор ему уже предоставила. Он перевел взгляд с Люпина на преподавательницу и сказал:

- Насколько мне известно, дементора нельзя убить, профессор. Ровным счетом как нельзя убить тень или туман. Их можно "прогнать" – светом или тёплым воздухом, но не уничтожить насовсем. Дементоры питаются негативными эмоциями, и пока эти эмоции существуют в человеческой природе, стражам Азкабана будет из чего себя создавать.
[icon]http://funkyimg.com/i/2AQL1.png[/icon][nick]Alex Hawke[/nick][status]Участник[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>АЛЕКС ХОУК, 16</b></a><br>Студент Рейвенкло, 6 курс<br>[/info]

Отредактировано Alex Hawke (2016-11-10 20:28:38)

Самым отвратительным было то, что дети были детьми, и сколько бы ни кичились своими способностями и познаниями, летевшими впереди дракона, они и понятия не имели о том, что их ждало за стенами школы. А ведь там не было добрых и приветливых дяденек, которые бесплатно угощали мороженым. За стенами Хогвартса вовсю попахивало войной, которая должна была разорваться, как бомба-вонючка, вот-вот уже сейчас. А детишки хмыкают, как наивный магглорожденный Хоук (прикончат же первым, если сейчас будет носом воротить!), который, видимо, не осознал сути Патронуса. Когда защитник не превращается в животное, о его создателе нельзя сказать ничего. Идеальный способ укрыться?...
Или не очень счастливая жизнь. Труп папочки, на ножках которого туда-сюда с гиканьем катается маленькая Присцилла. Похоронка в школу - креативная мамуля не стала оригинальничать. Рожи тётей и дядей, торжественно сообщавших, что с "Экспресса" её сразу отвезут к будущему мужу. Благодать.
У детей, сидевших перед профессором, в большинстве своём была нормальная жизнь. А вот у профессора, стоявшей перед детьми, даже коллекции "шоколадных" карточек никогда не было. Впрочем, сопляки смотрели на неё с ненавистью, и это окончательно делало их моральными уродами. Преподаватель здесь для того, чтобы научить, ничего с ними не случится... Но нет. Смотрят так, как будто она объясняет заклятие "Авада Кедавра" и применяет его на тех, кто не смог в нормальную учёбу. И за что их любить?
- Мистер Люпин, впечатляюще. Хорошо слушали меня, усвоили сказанное и смогли предпринять хоть что-то перед лицом опасности. Десять очков Гриффиндору.
Присцилла и правда впервые видела ученика, который смог. На её курсе, помнится, профессор Меррисот билась над Патронусами два месяца. Впрочем, на финальных экзаменах миссис Мальсибер вытянула какую-то другую темнуху в билете, виртуозно продемонстрировав создание антимагических куполов... Тем временем минута закончилась, и знаниями блистал хмыкающий Хоук.
- Тёплым воздухом и светом, стало быть. Тёплым воздухом, мистер Хоук. В плюс сорок около вашего чудного домика дементор не появится, чтобы забрать за применение трансмогрифианской пытки к магглам? - профессор говорила очень тихо, удивляясь, что ученик, размышлявший правильно, сделал идиотский вывод из того, что должно было стать пятью очками для Рейвенкло.
- Запомните на всю оставшуюся жизнь, мистер Хоук, что ни свет, ни воздух, ни другие немагические величины не влияют на дементоров, а также то, что профессора следует всё-таки слушать на уроках. Я здесь не для того, чтобы доказать, что ничего вы не знаете, Алекс Хоук. Я здесь для того, чтобы вы могли чему-то научиться, не позволяя себе усмехаться тому, что Патронус у профессора Мальсибер - это красивая спираль, а не собачка и не кошечка.

А в голове звучали надгробные речи. Тогда её отпустили из школы на три дня, чтобы поцеловать мамочку в лобешник и увидеть, как её тело сгорит. Хоронить её было негде, поскольку фамильного склепа для неё Селвины пожалели. Тело просто сожгли простым до зубной боли "Incendio Maxima", а урну отдали Присцилле.
- Что меня с этим делать? - тупо спросила пятнадцатилетняя девочка, надеясь, что сейчас ей скажут, что, например, эту дрянь полагается выкинуть, а не держать в ручках. Ага. Счаз-з-з.
- О, ты должна это хранить, ведь это - твоя матушка Гвеног...
Вечером того же дня Присцилла незаметно закопала урну в самом дальнем углу селвиновского сада, где её точно никто не найдёт. Проку от пепла в горшочке было немного.

- Дементоров можно ликвидировать. Достаточно просто лишить их источника счастья и людских эмоций, зачищая Патронусами их следы, если они нагрянут из Азкабана на континент. Это единственный способ. Но если вы пустите горячий воздух, наверное, тоже что-то случится. До конца урока вы должны продемонстрировать мне Патронуса, мистер Хоук. Не сможете - милости прошу на отработку, - профессор Мальсибер апатично отошла от парты рейвенкловца, который её сейчас мало волновал. В конце концов, зная, что творится за стенами школы и как важно то, чему научатся эти дети, не было и времени жалко на отработки. Тем паче, что у неё был в том свой интерес. Куда больше интереса представлял Люпин и Эванс, побледневшая от встречи со стражем волшебной тюрьмы тет-а-тет.
- Мистер Поттер, начинайте упражнение. Мисс Эванс, подойдите сюда, - поманила студентку Присцилла, а затем подошла к Люпину и опустилась рядом с ним за парту. - Наблюдайте за Поттером, тренируйте Патронусы. Хватит глазеть, работайте. До конца урока ещё двадцать минут.
- Вот. Съешьте. Это приказ, а не угощение, Люпин. Невыполнение будет стоить вам всех очков в часах Гриффиндора. Ешьте же! И вы тоже, Эванс, не тормозите метлу учебного процесса, - из одного из карманов мантии была извлечена дорогая тёмная шоколадка с орехами и раздроблена на несколько частей. - Запомните на всю свою жизнь, господа - и особенно вы, Люпин. Ешьте шоколад. Любите, Мерлин вас всех подери, шоколад. Горький и качественный, а не то, что за него выдают неволшебники. Не экономьте на шоколаде. Шоколад - одно из немногих эффективных лекарств от дементоров. В нём содержится целый набор того, что заставляет вашу кровь бегать быстрее и не даст вам бесславно почить от горя. Мистер Поттер, закончите - милости прошу за кусочком шоколада. Работайте, - завершила тираду Присцилла, наблюдая за Люпином. Возможно, ей стоило поговорить с этим студентом позже.[nick]Priscilla Mulciber[/nick][status]тоталитаризм, жара, июль[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>ПРИСЦИЛЛА МАЛЬСИБЕР, 42</b></a><br>Преподаватель ЗОТИ, невыразимец<br>[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2CDYc.png[/icon]

Алекс внутренне взбеленился, хотя виду не подал. Слова о теплом воздухе и свете предназначались приведенным в качестве примера туману и тени, а никак не дементорам. Каждый идиот понимал, что прогнать подобных тварей обычным влиянием на окружающую среду не-воз-мож-но. Но Мальсибер, похоже, особенно не вслушивалась в слова студентов, видя в их ответах то, что планировала увидеть. Хоук тоже не слыл мастером разговорного жанра – выразился туманно.

«Взаимозачет», — про себя подытожил парень, выслушав едкие замечания в свою сторону.

Выколдовать патронуса до конца урока? Хорошо, он принял вызов. Лучше, чем удачное заклинание, его компетентности не доказало бы ничто. А опираясь на опыт предыдущих студентов, уже можно было надеяться на некоторый успех. Главное – контролировать себя, когда увидит… что увидит? Несмотря на ворох прочтенных книг, он имел весьма смутные представления о том, как выглядит Азкабан и его обитатели.
Поборов раздражение, некоторое время не отпускавшее его, Алекс дождался своей очереди практиковаться в вызове патронуса и вышел к доске, перенимая из рук однокурсника баночку с серой жидкостью. Перед поглощением подозрительного зелья принял привычную для дуэлей боевую стойку (вполоборота к невидимому противнику, которого ожидал обнаружить у противоположной стены, левая рука за спиной, смотрит прямо). Одного глотка хватило, чтобы провалиться в другую реальность. Но только в тот момент, когда Хоук осознал наличие перед собой кажущегося вполне реальным дементора, он задумался о главном вопросе, коим стоило задаться, едва была озвучена тема занятия.

Чего он боится больше всего?

Дементор – не боггарт, он не визуализирует страх. Он становится многократно увеличенным страхом внутри тебя самого. Создает ощущение, будто ты уже точно ничего не сможешь сделать, чтобы предотвратить личную катастрофу.

«Соберись! — Алекс подавил желание сделать шаг назад, увиденный им за сегодня уже несколько раз в исполнении однокурсников. – Это просто кусок тряпки… И ты – просто кусок тряпки… Попробуй, прогони его теплом и светом… Алекс!» — последнее слово как будто выкрикнул другой человек. Дементор был уже близко, а Хоук бездействовал, напряженно всматриваясь в пространство. Так напряженно, что у него на лбу выступил пот.

Вот оно. Чужой голос. Другие мысли. Нужно думать о чем-то хорошем. О ком-то хорошем?

«Брось, Алекс. Ты серьезно?» — он нервно улыбнулся и вскинул руку.

- Ecspecto Patronum! – с палочки сорвался неяркий  луч света. Дементора, однако, это не слишком впечатлило. Он продолжал надвигаться на Алекса. Тот стиснул зубы и постарался возобновить в памяти совсем свежее воспоминание. Совсем свежее и потому такое яркое, тёплое и светлое.

- Ecspecto Patronum! – луч стал ярче и увереннее, дементор на секунду замедлился, и этой секунды хватило, чтобы Хоук снова обнаружил себя в классе ЗоТИ. Взмокшим, дрожащим всем телом, с до боли стиснутыми зубами, но оставшимся стоять на том же месте, практически в той же позе, что и перед принятием зелья.

Выдохнув, рейвенкловец молча взял у профессора Мальсибер разрекламированный шоколад и принялся усердно его точить. Ощущение того, что ему наконец-то попался настоящий противник, и он с ним в определенной степени справился, дарило повод для гордости. С другой же стороны… Алекс впервые в жизни ощутил реальную угрозу собственной жизни, и не факт, что справился бы с ней, окажись она материальнее видения.
[icon]http://funkyimg.com/i/2AQL1.png[/icon][nick]Alex Hawke[/nick][status]Участник[/status][info]<a href="ЗДЕСЬ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТЕ"><b>АЛЕКС ХОУК, 16</b></a><br>Студент Рейвенкло, 6 курс<br>[/info]